Диана рассмеялась.

— Нет! Не беспокойтесь, мистер Сюпербус. Мистер Сэльсбери не даст себя увезти. — Вдруг ее осенила мысль. — Как выглядит сообщница «Двойника»? Она красавица?

— По крайней мере ее так описывают, — детектив поднялся и вышел. Боб последовал за ним.

— Ты уже уходишь?

— Да, у меня неотложные дела! — Еще оставалось время, чтобы удержать Гордона от поездки. Боб решил прибегнуть к этому крайнему способу.

Оставшись одна, Диана написала письмо и позвонила Элеоноре.

— Сядьте в авто и доставьте это в Марбл-Арч-отель! Оденьте свое модное платье!

— Слушаюсь, мисс, — сказала изумленная горничная.

— Спросите, можно ли поговорить с мистером Демпси.

Диане огромным напряжением воли удалось остаться совершенно хладнокровной.

— Если мистер Демпси поцелует письмо или выкинет какую-нибудь другую штуку — не удивляйтесь! Он немного импульсивен! Не исключено, что поцелует и вас.

— В самом деле?

— Но он при этом ничего плохого не имеет в виду. — Девушка пустила в ход свою дипломатию. — У него странная привычка целовать всех людей, с которыми разговаривает. Я нисколько не удивлюсь, если он поцелует меня, когда явится сюда. Мы с ним — старые друзья… в Австралии принято целовать друзей.

— Вот как? Однако это очень интересно, — заметила Элеонора. В ней пробудился интерес к Австралии.

— Боюсь, что мистер Сэльсбери не поймет этого, — равнодушно продолжала Диана. — Некоторые мужчины отличаются слишком узким мировоззрением. Если бы вы рассказали ему об этом…

— Даже во сне я не рискнула бы на такое, мисс… — обиделась горничная.

Одевшись, Элеонора снова вошла в комнату.

— Извините, мисс Форд! Если этот чужой господин все же поцелует меня, можете ли вы мне обещать, что Третнер не узнает?

— Вы смело можете положиться на меня… мы — женщины, ведь мы должны быть солидарны.

Когда Элеонора вышла, Диана бессильно опустилась на стул. Газеты лежали на столе, и девушка взяла одну из них, чтобы забыться в чтении. Прошло несколько минут. Вдруг она услышала стук и обернулась. Стук исходил не от дверей, а из окна, в нижней части которого была форточка. Диана подбежала и открыла ее. Мелькнула какая-то тень. Сердце девушки усиленно забилось.

— Кто здесь?

Она услышала голос, от которого мурашки пробежали по ее телу.

— Кто вы?

— Разве ты не узнаешь меня, дорогая?

— Джузеппе Демпси! — крикнула она не своим голосом. — Не смей входить в квартиру! Дяди Исаака нет дома, и я не могу тебя принять!

Огромным напряжением воли Диана открыла окно и увидела бородатое лицо, сверкающие глаза. Демпси был в широкополой шляпе, закрывающей часть лица, с его плеч свисал плащ с капюшоном. Он выглядел, как оперный статист на сцене.

— Я… я не могу тебя принять… честное слово не могу! Если хочешь, можешь прийти в ближайшую среду.

Да, это был Демпси. Диана смутно увидела сходство с тем безусым юношей, которого она знала раньше. Те же сверкающие, дикие глаза, те же резкие движения!.. Это был Демпси!

— Диана! — страстно воскликнул он. — Я встал из гроба, чтобы явиться сюда и броситься в твои объятия, дорогая, возлюбленная!

— Да, да, я знаю, но не теперь, — говорила она с отчаянием. — Вернись на некоторое время в отель, а потом я смогу поговорить с тобой.

Фигура исчезла. Как мог этот человек пробраться во двор? Диана вдруг увидела, как он проворно полез по стене, ни за что бы в это не поверила, если бы не видела собственными глазами. Она закрыла окно, заперла дверь и устало бросилась на кровать.

Девушка вспомнила, что однажды тетя зарядила револьвер, чтобы застрелить Демпси. Диана прослезилась.

— Милая тетя, — воскликнула она, — как хорошо ты знала людей.

Гордон замешкался у большого зеркала в номере отеля. Бакенбарды его были намылены, в руках — бритва. Нет более торжественного акта, чем бритье мужской бороды. В этом есть что-то сокровенное, и приходится удивляться, почему великие поэты так мало воспевали этот миг.

Гордон закусил губы и уверенно провел бритвой по щеке. Лезвие блеснуло… Свершилось.

Он удалил с лица мыльную пену и посмотрел на себя в зеркало. К своему изумлению, его трудно было узнать. Он помолодел лет на десять.

— Как юноша! — воскликнул Гордон. В его голосе звучали нотки веселья и отчаяния одновременно.

До сих пор он еще не надевал нового костюма и почти позабыл, как он выглядит…

— Боже мой! — Гордон не был франтом, но даже самое роскошное платье Дианы бледнело перед этим шедевром портного.