– Филипп возражает против реорганизации фабрики в Клюзо, - сказал Эмполи.

– Филипп?
– удивилась Эмили. Она живо повернулась к сыну.
– Что это с тобой случилось?

– Мы с Нобле подготовили контрпроект, гораздо более выгодный.

– Чудесно, хотя, к сожалению, ты на этот раз опоздал, - сказала мать. Но я советую тебе показать свой проект Нортмеру. Я попрошу его обсудить проект с тобой. Это будет тебе очень полезно для твоей дальнейшей карьеры.

– Я не согласен с тобой, - сказал Валерио Эмполи.

Расхаживая взад и вперед по столовой, он подошел к восточному окну и зашагал обратно.

– Я не согласен с тобой, - повторил он, приблизившись к жене. Соображения Филиппа против теперешнего проекта показались мне довольно интересными.

– Поздно, - отрезала Эмили.

– Административный совет еще не высказался окончательно, - заметил Эмполи, опять поравнявшись с женой.

– Негласно решение уже принято, - сказала она.

Эмполи дошел до западного окна и повернул обратно. Повернулась в кресле и жена, взгляд которой неотступно следовал за ним.

– Господин Нобле, - произнес Валерио Эмполи, вновь приблизившись к ней, - господин Нобле прекрасно изучил вопрос и, насколько я могу судить, во многом поддерживает позицию Филиппа.

Нобле решил, что наступила подходящая минута оправдать свое вмешательство.

– Профсоюз "Форс увриер"...
– начал было он.

Эмили презрительно пожала плечами, и он умолк. Валерио Эмполи остановился у стола, взял из вазы апельсин и направился к восточному окну. Эмили повернулась к сыну.

– Я очень рада, мой мальчик, что ты так близко принимаешь к сердцу дела, с которыми тебе как стажеру приходится сейчас сталкиваться. Но, сидя в своем кабинете в Клюзо, ты просто не можешь понять, какие задачи возникают перед администрацией такого крупного предприятия, как АПТО.

– А что мы будем делать с нашими безработными?
– воскликнул Филипп.

Эмподи снова приблизился к жене. Он улыбался. Она заметила эту улыбку и испытующе поглядела на обоих мужчин: сначала на мужа, а затем на сына.

– Нет, нет, - сказал Эмполи.
– Мы с Филиппом не в заговоре. Он только что приехал.

– Бросьте, пожалуйста, кружить около нас, как лев в клетке, раздраженно проговорила Эмили.
– Вы мне действуете на нервы.

Эмполи молча зашагал дальше.

– Не понимаю, - воскликнул Филипп.
– Не понимаю, куда вы оба клоните?

– Рано или поздно поймешь, - бросил на ходу Эмполи.

– Надеюсь, никогда не пойму, - свирепо возразил Филипп.
– Меня одно только интересует: что будет с нашими безработными в Клюзо.

– Неужели ты воображаешь, что мы об этом не подумали?
– спросила Эмили.
– Но у нас нет выбора. Акционеры АПТО не намерены терпеть такого положения, когда прибыли идут целиком на покрытие убытков наших предприятий во Франции. Или мы проведем реорганизацию и будем иметь при этом пятьдесят процентов безработных... Или же мы вообще закроем фабрику, и тогда безработных будет уже сто процентов. Ну, что ты выберешь?

Филипп обратил молящий о поддержке взгляд к отчиму, но тот продолжал свою прогулку, очищая апельсин и чуть заметно улыбаясь. Эмполи промолчал.

– Но проект Нобле, по моему мнению, позволяет...
– возразил Филипп.

– Ни о каких проектах не может быть больше и речи, - с досадой возразила Эмили.
– Американские акционеры потеряли всякое терпение. Мне удалось отстоять наши интересы in extremis [в последнюю минуту (лат.)].

– Понятно, - процедил сквозь зубы Филипп.

В комнату бесшумно вошла Натали. Она услышала конец разговора последнюю фразу мачехи и "понятно" Филиппа. Она лукаво улыбнулась отцу и вдруг заметила начальника личного стола фабрики в Клюзо, того самого старичка, который был на балу.

– Добрый день, Нобле!
– бросила она гостю.

– Добрый день, мадемуазель, - ответил Нобле.

Эмили подозрительно оглянулась в их сторону.

– Значит, вы знакомы?

– Конечно, мы танцевали на коммунистическом балу в Клюзо.

– Надо вам объяснить...
– начал было Нобле.

– Я вижу, что я весьма кстати вернулась во Францию, уже давно пора навести порядок в доме, - сказала Эмили, пристально глядя на мужа.

– Нам вас, как всегда, очень недоставало, - заметил Эмполи.