Делегаты поднялись на три ступеньки, которые вели к воротам, и обернулись лицом к толпе.

– Говори первая ты, - обратилась Пьеретта к Луизе Гюгонне.

– Нет, ты говори, - возразила та, - они тебя хотят послушать.

Толпа действительно скандировала:

– Пье-ре-тта! Пье-ре-тта!

Пьеретта сделала рукой знак, что сейчас будет говорить. Все замолкли.

– Товарищи, вот что решили наши делегаты, - начала она.
– Сейчас мы разойдемся по своим рабочим местам...

– Нет, нет!
– раздались крики.

– ...и соберем все письма, извещающие об увольнении и сокращении часов работы. Вы вручите письма своим цеховым делегатам.

– Стачка! Стачка!
– кричали в толпе.

– Собрав письма, - продолжала Пьеретта, - ваши делегаты направятся в дирекцию. Тем временем каждый цех решит, считает ли он необходимым немедленно начать стачку. А в одиннадцать часов все соберутся здесь, на площади.

К одиннадцати часам сходились рабочие второй смены, так что время было выбрано удачно. В этот час все рабочие собирались на территории фабрики.

В толпе раздались рукоплескания.

– И тогда, - продолжала Пьеретта, - вы скажете своим товарищам из следующей смены, чтобы они не ходили в цех.

Снова рукоплескания, еще более оглушительные, чем в первый раз.

– В одиннадцать часов, - продолжала Пьеретта, - ваши делегаты здесь же на площади дадут вам отчет о переговорах с дирекцией. И тогда мы все вместе решим, какой нам следует дать ответ.

Послышался одобрительный гул. Слово взяла Луиза Гюгонне.

– Профсоюз "Форс увриер", - начала она, - целиком присоединяется к ВКТ. Мы все вместе пойдем в дирекцию...

– Ты ведь еще ни с кем из нас не посоветовалась, - запротестовал другой делегат "ФУ", столяр, который, как говорили, состоял в наушниках у Нобле.

– У-у-у!
– заулюлюкала толпа.

Столяр пожал плечами и направился к дверям цеха.

– Всем собраться здесь в одиннадцать часов, - крикнула Луиза Гюгонне. И вот вам мой совет, начинайте стачку немедленно.

Ее слова тоже были встречены взрывом аплодисментов.

Горбун куда-то исчез, и, лишь когда рабочие разошлись по цехам, он запер ворота. Было уже восемь часов тридцать минут.

Пьеретта обошла всю фабрику и только тогда заглянула в свой цех, "стальной" цех, где было принято единодушное решение - бросить работу. Когда она пробиралась между станками, работницы кричали ей вслед:

– Привет Пьеретте! Пьеретта, держись! Не сдавайся! Мы все тебя поддержим!

Затем делегаты отправились в контору. Теперь их было уже четырнадцать человек. И по каменной лестнице они поднялись твердым, уверенным шагом.

Инженер Таллагран и Гаспар Озэр, начальник отдела рекламы АПТО, приехавший в Клюзо в связи с торжественным открытием цеха "РО", сидели в кабинете Нобле. Нобле первый услышал топот ног поднимающихся по лестнице делегатов. Недаром он проработал в АПТО тридцать пять лет. Опытным ухом, только по шагам делегации, он безошибочно определял степень накала возмущения на фабрике.

– Ну, на сей раз, - обратился он к обоим инженерам, - придется туго. И, повернувшись к секретарше, приказал: - Немедленно впустите их.

Пьеретта положила на письменный стол Нобле пачку заказных писем.

– Рабочие отказываются принимать их в расчет, - твердо произнесла она.

Нобле пожал плечами.

– Я сам знаю не больше вашего, - проворчал он.

Он не скрывал, что не был извещен о предстоящем сокращении, и, вынув бумаги, которые были вручены ему лишь накануне, заявил, что готов присоединить их к письмам, принесенным делегацией. С семи часов утра, добавил Нобле, он пытается связаться по телефону с главной дирекцией, только что он застал господина Нортмера, который подтвердил приказ об увольнениях, но не пожелал ничего объяснить.

– Хорошенькую же вы затеяли операцию, нечего сказать, - заявила Луиза Гюгонне.

– Другого выхода нет, - живо перебил ее Таллагран.
– Ведь фабрика в теперешних условиях работает в убыток. Все население Клюзо в конечном счете выиграет от этой реорганизации и т.д. и т.п.

– А пока что вы нам прикажете жрать?
– спросил кто-то из делегатов.

– А что будет с нашими детьми?
– подхватил делегат христианского профсоюза.

Остальные делегаты не вмешивались в беседу, ожидая, что скажет Пьеретта. Пьеретта сказала всего несколько слов:

– Мы не принимаем ни увольнений, ни сокращенной недели. И мы посоветуем нашим товарищам объявить стачку и не прекращать ее до тех пор, пока АПТО не откажется от своих решений.

Нобле бессильно махнул рукой.

– Не советую валять дурака, - проговорил инженер Таллагран, - только зря себе лоб разобьете.

– Прошу прощения, - перебил его Нобле, - но вести переговоры с рабочими - это моя прямая обязанность.

– А что думает по поводу действий АПТО директор по кадрам?
– спросила Луиза Гюгонне.