Что касается мистиков, то они заявили, что лучшая месть - одурманить врагов и оставить их на вершине горы, доступной грифам и прочим хищным птицам, которые вырвут у них глаза, язык и сердце.

– К оружию, благородные души, - призвала Дева.
– Мы должны отомстить за Али-Рыбака и не только на словах! И все принялись повторять вслед за ней:

– К оружию!

И поспешили взяться за оружие, которое они отняли у властей или взяли у своих друзей из Гордого города.

А сами люди Гордого города приняли еще более важное решение:

– Отныне больше не будет страданий, - сказал глава города.
– Мечта пророков, мудрецов и ученых осуществилась.

Партизаны объявили, что они окончательно выходят из подполья и отказываются от власти. А более достойного короля они собирались найти в Гордом городе.

Юноша-писец, говоря от имени сторонников Али-Рыбака, объявил под звуки ная, ребаба и барабана:

– Пусть Дева, жена Али-Рыбака, будет провозглашена королевой. Ведь она полюбила его, и он тоже полюбил ее. Мы не знаем никого сердечней этой Девы,

нет достойней ее среди тех, кто больше не желает терпеть тирании. Да здравствует королева-Дева! Да здравствует Великая Любовь!

40.

Пришла рабыня, которая попросила Али-Рыбака облачиться в одежды, достойные взора Его Величества. Она помогла ему надеть кафтан, расшитый золотом и жемчугами, обула его в великолепные туфли, окропила благовониями, завязала ему глаза и медленным шагом пошла перед ним, указывая путь.

– Следуй прямо за мной, - приказала она ему.

Он шел за ней целых четыре часа, потом она перепоручила его второй рабыне, за которой он прошагал столько же, та передала его в руки третьей, а та - четвертой, четвертая - пятой, пятая - шестой, а шестая, 'наконец, седьмой.

Изнуренный от большой потери крови, от стольких сказанных слов, от утомительного пути, он попросил хотя бы о недолгом отдыхе. Ко рабыня сказала ему:

– Здесь все рассчитано. И речи не может быть об остановке. Тем более, что мы скоро доберемся до места.

Это подтверждали и ароматы, доносившиеся отовсюду.

Рабыня развязала ему глаза, и он медленно-медленно открыл их, его тут же ослепило сверкание изумрудов, яхонтов, золота и серебра.

В огромном зале, стены которого были задрапированы прозрачной очень дорогой тканью, отражались тысячи огней, светившие неизвестно откуда - от солнца, или какого-то другого источника света. Непонятно , был ли это отдельный зал, или же он был связан с другими скрытыми за драпировкой стен. Ничего было не ясно. Да и какое это имело значение! Главное, он был в зале приемов и вскоре ему предстояло увидеть Его Величество .

Действительно, спустя несколько мгновений какой-то голос, который показался ему похожим на слегка измененный голос Месауда, донесся до его ушей:

– Ты находишься в присутствии Его Величества. Говори, что ты хочешь?

Али-Рыбак поискал, откуда мог исходить этот голос, но взгляд его упирался лишь в драпировку стен. Внезапно ему пришло на ум, что драпировка скрывала множество маленьких комнат и что Его Величество должен находиться в одной из них. Но Его Величество просит его говорить. А как он может это сделать с отрезанным языком? "А что бы я мог сказать ему, если точнее? подумалось Али-Рыбаку.
– Может, я начал бы так: "Ваше Величество, я приходил к вам с подарком, но, обнаружив, кто служит у вас при дворе, - а это не кто иные как самые отпетые разбойники и преступники - я был наказан самым жесточайшим образом: у меня отняли то, что позволяло мне быть рыбаком, человеком, - отрубили мне руки и отрезали язык. О Ваше Величество! Если вы промедлите и не сделаете так, чтобы они больше не могли причинить вреда, то они в конце концов уничтожат ваше королевство. Да хранит вас господь, Ваше Величество, у меня нет личных просьб или тщеславных помыслов. Мне достаточно быть умелым рыбаком, готовым преподнести Вашему Величеству всех самых прекрасных рыб, каких мне только доведется поймать. У меня к вам только одна-единственная просьба: народ очень несчастен из-за нападок королевской гвардии, из-за унижений и расправ, которые учиняет над ними армия. Вы оторваны от своих подданных, установите же с ними связь! Все они любят вас и станут любить еще больше, если вы это сделаете. Упраздните семь постов стражи, которые ставят столько преград на пути между вами и народом. О, если бы вы только видели множество жалоб и прошений, которыми размахивают подданные в каждом городе..." Нет, пожалуй я не стал бы так говорить с Его Величеством. Ведь эти враги не кто иные, как мои братья. Я стану действовать, как брат, не изменяя себе. Я готов пожертвовать не только руками и языком, но и зрением и даже своей жизнью, чтобы убедить своих братьев, я готов положить на это всю доброту своей души. Я не тот человек, который становится глашатаем людей алчных и толстокожих... Итак, я сказал бы: "Ваше Величество, скажу вам только, что я покорный подданный, который очень любит вас. Я узнал, что вам удалось уйти от покушения ваших врагов, и мне захотелось выразить вам свою радость и преподнести вам в подарок самую прекрасную рыбу, какая только есть на белом свете. Но вот уже дважды я не был удостоен вашего благосклонного внимания, что помешало мне выразить вам свою радость и радость всех рыбаков и всех ваших подданных..." Но разве позволительно лгать в присутствии Его Величества? Разве надо лгать о преданности и любви в Его присутствии? Нет, я ничего не стал бы говорить. Я буду плакать до тех пор, пока он не поймет и на простит меня..."

– Говори, пришелец! Ты находишься в присутствии Его Величества .

На этот раз голос очень походил на голос Саада. Да, это был его голос, даже если слегка и измененный.

"Я стану кружиться на месте до тех пор, пока Его Величество не заметит меня, или до тех пор, пока он не обнаружит себя". И Али-Рыбак стал медленно поворачиваться на.одном месте , и каждый раз, когда ему казалось, что Его Величество видит его, слезы у него из глаз текли в два раза сильнее. На сердце у него становилось все тяжелее.

– Что случилось с руками этого человека?
– лицемерно спросил чей-то голос, очень похожий на голос Джабера.

– Он украл огромную дыню, Ваше Величество. Такую большую, что еле унес ее в обеих руках. За что ему и отрубили обе руки, - ответил предательски лукавый голос Месауда.

– А почему этот человек молчит?
– спросил Джабер за Его Величество.

– Наверное, он немой, Ваше Величество, - откликнулся голос Саада.

Али-Рыбак широко открыл рот и показал, что осталось у него от языка.

– У него отрезан язык, Ваше Величество!
– крикнул Саад.
– Возможно, он не проявлял к вам должного уважения, отсюда и наказание, которому подвергли его наши верные и бравые гвардейцы.

– Почему он рыдает так, что сердце разрывается на части?
– спросил голос Джябера.

– Вероятно, он хочет убедить вас в том, что с ним поступили несправедливо, не иначе, Ваше Величество, - откликнулся лицемерный голос Саада.

– Так пусть ему выколют глаза! Только враги могут говорить о себе, что с ними обошлись несправедливо в нашем королевстве, - приказал голос Джабера.