– А не врете?

Поручик Горбик вспыхнул. Потом улыбнулся.

– Вам бы, Дегтярев, в че-ка служить! Всё допытываетесь! Спросите у генерала Туркула. Ага, не спросите!..

Кто-то стучал в закрытые ставни окна:

– Молока!.. Хозяйка...

На самом солнце, посреди улицы, стоял подпоручик Морозов.

Он долго смотрел почему-то на драный сапог, которым играл веселый котенок и который ткнул потом в сторону идущий к штабу красный курсант.

АЛЕКСАНДРОВСК И БОИ ВДОЛЬ ДНЕПРА

Лошади шли рысью. С подвод соскакивали солдаты, бежали в степь на баштаны и вновь, уже с арбузами, нагоняли обоз.

За подводами каждой роты шла тачанка с бочкой. Воды в бочках не хватало. Возле бочек, по всему нашему пути через степи, бежало по несколько солдат. Несколько офицеров бежало и за бочкой нашей роты.

– На Днепр идем,- напьетесь!
– кричал с подводы полковник Лапков.- По ме-ста-ам!

– Накачал брюхо и командует!
– ворчал мичман Дегтярев, вполоборота сидящий на краю нашей подводы.- А нам пальцы сосать, что ли?

Сидящий по другую сторону мичмана поручик Ягал-Богдановский обернулся:

– Мичман, не забывайтесь!
– И, опять склонившись над поручиком Пестряковым, вопросительно поднял брови: - Так!.. Ну, и что же?..

– Вот и говорю... Махно нам подчинился. Володин подчинился. Граф Пален в Белоруссии подчинился... Это уже три...- продолжал поручик Пестряков, растянувшись на подводе и выгрызая из разбитого кулаком арбуза красные куски мякоти.- Булак-Балахович с Савинковым - это уже четыре... Атаман Семенов - пять... Это и называется своими силами. . Народными, так сказать, силами... Ну, так что же вы скажете, дорогой Ягал-Богдановский? .

Поручик Ягал-Богдановский усердно выдувал застрявший в мундштуке окурок.

– Что?..- Щеки его ходили, как баллон пульверизатора.- Что?.. А то, что, если б мы, вместо этого, подчинились польскому командованию...

– Молчите, ренегат!
– крикнул вдруг мичман.- Патриот называется! А губернии почем продаете, сукин сын?

– Отродье эсеровское! Истерик! Хайло заткните!
– побледнев, вспылил всегда сдержанный Ягал-Богдановский.

– Так!

– Крой! Крой его!

– Матом натягивай!.. Матом!
– обрадовавшись, загалдели офицеры, которых сдержанность Ягал-Богдановского всегда несколько стесняла.

– А ну!..

– Еще!

– Наша берет!.. Матюком!.. В три матери загибай!.. Матерью!..

– Я?.. Это я ренегат?..

Уже овладев собой, поручик Ягал-Богдановский презрительно поджал губы, опустив под косой линией коротко подстриженные, всегда прямые усики.

– Я предлагаю, мичман, созвать...

И вдруг, взмахнув рукой, он быстро соскочил с подводы и закричал, схватив подводчика за портки:

– Стой, мать твою!.. твою мать! стой!.. Но колесо подводы уже повернулось и поломало его упавший на дорогу мундштук.

– ...Твою мать в три бога и в черта косого!.. твою... Куда уши,болван! черт!
– спрятал?..

Офицеры на подводе захохотали, сразу, словно по команде.

– С производством, поручик Ягал-Богдановский!

– Вчера была девица, сегодня дама!

– С крещением!

– Магарыч!

– Магарыч!

...А вдали за облаком пыли уже гремели орудия.

Рассыпавшись лавой, шли куда-то кубанцы. Наши 1-й и 2-й батальоны соскочили с подвод и также рассыпались в цепь.

За цепями показались далекие дома Александровска.

* * *

Мичман Дегтярев стоял на подводе, широко расставив ноги, и смотрел вдаль.

– Ну что?
– не подымая головы с вещевого мешка, спросил его поручик Пестряков.- Докладывайте!

– Да ничего!.. Перестрелка.

Но вот по полю покатилось далекое "ура". Роты бросились к Александровску, выйдя из цепей и образовав густой черный треугольник. За город бросились кубанцы.

Наши подводы свернули с дороги и тоже помчались к городу,- прямо через поле.

Мимо нас, нагоняя роты, пролетел автомобиль Туркула. За ним другой генерала Витковского.

– Сюда! Санитары!..- кричали раненые. Но никто раненых не подбирал. Все стремительно шло на Алекса ндровск.

– Поймаем!

– Возьмем!

– Нагоним!

– Потопим!..

Неслась по полю и наша батарея.

– Эй! Не отставать! Эй!

Одно орудие в трехпарной упряжке долгое время шло, грохоча зарядным ящиком, возле нашей подводы. Потом обогнало и пошло впереди нас.