Моран усмехнулся и вторично сбросил скорость. И правильно сделал. Вырвавшись на прямой участок пути, непосредственно выводивший к вилле, машина неожиданно вильнула, её резко повело вправо. Боб, водитель опытный, сразу же понял, что прокололась, если вообще не лопнула, шина. В этой ситуации он поступил единственно правильным образом. Сбросив ногу с педали газа, Моран попытался удержать «ягуар», вцепившись изо всех сил в баранку и — главное, — не пытаясь тормозить. Когда, наконец, машина обрела устойчивость, он постепенно подрулил к обочине дороги.

Выскочив из машины, друзья убедились, что диагноз был поставлен правильно: передняя правая шина полностью спустила.

— Да, крепко нам повезло! — крякнул Баллантайн. — И надо же — как раз перед самым домом.

Моран пожал плечами.

— Подумаешь, — бросил он. — Вдвоем мы мигом сменим полетевшее колесо…

Француз стал обходить машину, направляясь к багажнику, где лежали домкрат и запаска, но его остановил полный удивления возглас Билла:

— Эй, командан, взгляните-ка!

Гигант держал между пальцами металлическую колючку с четырьмя шипами, расположенными так, что при любом положении лежа один из них всегда торчал острием вверх.

— Типичный еж! — поразился Моран. — Спрашивается, кто это развлекается разбрасыванием подобных штучек на дороге.

— Если поискать, наверняка обнаружим и другие. Ну, попадись мне этот негодник-шутник…

Но шотландца прервал раздавшийся за его спиной голос. На скверном французском кто-то произнес:

— Вы не пытаться сопротивляться… Нас шесть, все с пистолетами… Больно нет, если не дергаться… Мы хотим вам добра… мы хотим вам добра…

Боб и его напарник попытались было развернуться в сторону говорившего, но тут же зажглись, ослепив их, сразу несколько электрических фонарей. Почти одновременно что-то опутало их ноги, и их опрокинули навзничь. Они все же рванулись, но мгновенно петли на лодыжках затянулись и полностью их парализовали. К тому же, на каждого из друзей пришлось по нескольку нападавших, которых они и рассмотреть-то толком не сумели из-за бившего в глаза света фонарей. Те погасли только тогда, когда руки Боба и Била были связаны у них за спиной. Обоих подняли и отнесли в сторону от дороги, где осторожно положили на землю.

В почти кромешной темноте Моран и Билл различали лишь смутные тени. Достаточно, однако, чтобы понять, что напавшие методично заталкивали теперь под деревья «ягуар».

— Ваше мнение, командан? Что бы все это могло значить? — тихо прошептал Баллантайн.

— Мне известно лишь то, что и тебе, Билл. Такое впечатление, что они стремились убрать с дороги и нас и машину. Но с какой целью? Загадка…

Одна из теней приблизилась к связанным пленникам и произнесла тем же, что и раньше, голосом на ломаном французском:

— Тихо!.. Вы не говорить… Вы не кричать… Терпение… Мы хотим вам добро…

— Эй, дружище, — с трудом сдерживая клокотавшую в нем ярость, прорычал Билл, — вы случайно…

Но тень прервала его, вновь прошелестев:

— Тихо!.. Терпение!… Погодите…

И она растаяла, удалившись в направлении дороги.

Боб и его друг слышали, как вдали, где-то в районе виллы, стихли шаги нескольких человек. Воцарилась тишина. Единственное, что пленники могли ещё различать — это вытянутый силуэт «ягуара», похожий на какого-то серого монстра, притаившегося в нескольких метрах от них во мраке.

Боб Моран и Билл Баллантайн, подавленные и ошарашенные столь стремительным поражением, довольно долго молчали. Наконец, шотландец рискнул:

— Думается, командан, что нас провели, как детей.

— Н-да, — согласился Боб, не выказывая, однако, уж слишком плохого настроения. — Надо прямо признать — ловко попались парни. Не хуже настоящих фокусников. Пару пассов — и мы связаны, как сосиски!ъ — Я старался как-то воспротивиться этому, — продолжил Билл, словно пытаясь оправдаться, — но с этим слепившим глаза светом и удавкой на ногах, понял, что на три четверти выведен из строя. Да и набросилось на меня не менее трех мерзавцев, при том, крепкие были ребята…

— Это уж точно, — отозвался Моран, — слабаками их не назовешь. Но ведь и раньше нам попадались здоровячки-бодрячки, а мы, тем не менее, почти всегда выходили из положения с честью. А на сей раз они действовали быстрее нас. И нечего по этому поду заниматься самобичеванием.

Баллантайн вздохнул так тяжко, что попадись где-то рядом акула-пожирательница людей, то и та бы расчувствовалась.

— Нельзя все же не признать, — констатировал он, — что эти таинственные агрессоры явно не собирались причинить нам вреда. Им почти можно было бы поверить на слово, что они и в самом деле действовали во благо… Но, пожалуй, хватит сетовать и причитать, командан. Не можем же мы здесь залеживаться как какие-то спеленутые мумии. Эти люди-светлячки вполне могут передумать, вернуться и мы ещё хлебнем с ними лиха.

— И то верно, Билл. Давай лучше попытаемся освободиться от этих пут…

Но напрасно они корчились и дергались во все стороны, до боли напрягали мускулы — веревки, связывавшие им запястья и лодыжки, не поддавались.

— Ничего не поделаешь, — в конце концов вынужден был признать Баллантайн. — Здорово закатали. А как у вас, командан?

— То же самое, Билл, ни малейшего просвета… Я все ломаю голову, зачем эти незнакомцы, заверявшие, что они не желают нам причинить зла, так основательно нас связали?