Генератор использовал сценарий «широковариантной интеллигибельности», то есть внушал каждому игроку то, что тот хотел видеть и ощущать. Для Забавы Бояновой и ее внучки он создал неотличимый от реального подводный лабиринт, в конце которого ждали освобождения захва­ченные эмиссаром ФАГа Аристарх Железовский и сын За­бавы, он же отец Виданы, Веселии Железовский. Ставр вошел в игру в тот момент, когда женщины «пробились» во второй круг лабиринта, уничтожив команду витсов и их руководителя-нормала.

Глаза и другие человеческие органы чувств говорили Ставру, что он тоже находится под водой, в тоннеле, ве­дущем куда-то в недра подводного хребта, но «параллель­ное я» отмечало все тот же игровой зал герметириума с десятком комнат и коридорчиков, имитирующих сложное хозяйство игровых зон для всех игроков.

Видану и Забаву Ставр нашел в одной из таких комнат закутанными в опухолевидные коконы систем гипервну­шения.

Таких систем он еще не видел, по сложности и мощи гипнополя они превосходили все созданное людьми, но и комплекс предварительного ввода в «инореальность» был достаточно мощен, чтобы увлечь таких сильных интраморфов, как Боянова, внушить им чужой сценарий и довести до полного капсулирования пси-сфер. Было жутко смот­реть, как ноги и руки женщин подергиваются в такт их «действиям» в том мире, где они сейчас жили. Глаза их были открыты, но ничего не видели, вернее, видели вну­шаемую картину: подводный коридор с отблескивающими перламутром стенами, морских чудовищ, бросающихся в атаку, тупики с ловушками, подводные аппараты, норовя­щие захватить плывущих или расстрелять их из лазеров, витсов, бросающихся со всех сторон... Но... женщины жили в этом тоннеле, сражаясь по-настоящему, потому что их целью было освобождение близких.

Времени на постепенный «спуск» программы у Ставра не было, он чувствовал, что за ним пошла охрана гене­ратора, и поэтому сделал единственно возможную в этих условиях вещь — отстрелил кабельные подводы к опухо­левидным коконам гипносистем. Резкий выход из игры грозил женщинам шоком, бунтом вегетативной и сомати­ческой систем, но дальнейшее промедление означало по­терю темпа и в конце концов проигрыш.

Теперь осталось добраться до игрового инка и активи­ровать его программу свертки генератора, а по пути вы­яснить, откуда здесь такие необычные устройства и кто за всем этим стоит.

Две лазерные вспышки пронзили мрак помещения, от­резая коконы с женщинами внутри от журавлиных шей машинного ввода. Ставру показалось, что он пережил бо­лезненную встряску организма наравне с Виданой и За­бавой. Однако задерживаться здесь не стоило даже на се­кунду, и он метнулся в коридор... чтобы встретиться лицом к лицу с целой обоймой кайманоидов и охранников в «ха­мелеонах».

И снова подсознание сработало раньше. Обойма охран­ников оказалась уловкой фантомата, иллюзией, почти не­отличимой от реальной группы людей. Из четырнадцати «единиц опасности» только двое были настоящими людьми в спецуниках с гермошлемами, отсеивающими пси-образы генератора. Их Ставр нейтрализовал походя, в стиле «гриз­ли», вдребезги разбив шлемы и надолго оглушив парней.

Как он и предполагал, центральный конфигуратор инка располагался в середине герметириума, в круглом поме­щении с тремя входами, охраняемыми витсами. Уничтожив все три плавающих «ската», чтобы не ждать выстрела в спину, Панкратов проник в помещение и остановился, уз­рев возле пульсирующей огнями колонны инка черную фигуру.

— Привет, эрм,— прозвучал равнодушно-ироничный пси-голос.— Надо признать, ты достаточно серьезный про­тивник.

Вспыхнул дневной свет.

На Ставра смотрел К-мигрант Анатолий Шубин. Лицо его было неподвижно и ничего не выражало, но в глазах с тремя зрачками тлела угроза.

— Ты хорошо сопротивляешься на уровне «один на один»,— продолжал Шубин,— и мы примем это к сведе­нию, чтобы не повторять ошибок. Но справишься ли ты с пси-массивом эгрегора, с атакой на уровне пси-ливня?

И на голову Ставра упала гора эгрегорной пси-эмиссии...

Удар сконцентрированного пси-поля был страшен! Он смел остатки сознания, как ураган — перекати-поле, за­гнал душу Ставра за тридевять земель, в бездонную про­пасть, лишив его воли и желания жить, остановил работу спинного мозга, ответственного за нормальное протекание физиологических реакций, превратил человека в засохшее дерево с голыми растопыренными ветвями, в соляной столб, в статую из хрупкого стекла, начинавшую осыпать­ся с тонким звоном... Одного только не смог задавить этот колоссальной мощи пси-импульс — зова цели! И этот зов начал заново формировать личность воина, выполняющего стандартную задачу выживания...

Процесс был долгим, он занял около трех десятых се­кунды, но еще раньше, в просвете между черными стенами чужого излучения, Ставру удалось на мгновение «всплыть» и выстрелить в свечу игрового инка. Дальней­шие события он помнил смутно, отрывками.

Кажется, он дрался с Шубиным и даже стрелял в него, потом сражался с отрядом охраны базы отдыха, уложив человек шесть, уничтожил витса и кайманоида и даже пытался захватить чужанина, оказавшегося галлюцина­цией. Последнее, что он помнил, было связано с шумным появлением гигантской фигуры Железовского, ворвавшего­ся в герметириум с обоймой поддержки и погранпатруля. Но К-мигрант Шубин к этому моменту успел сбежать и уничтожить при этом весь объем памяти инка...

Лечили всех троих в том же бункере под Тибетом, где недавно лежал Левашов. Правда, слово «лечить» к про­цессу восстановления интраморфов не подходило, хотя кое-какие первоначальные процедуры, проведенные инком медицинского комбайна, помогли пострадавшим преодолеть шок и справиться с болью.

Ставр очнулся раньше женщин, несколько минут регу­лировал работу внутренних органов, пока не почувствовал себя лучше, и только потом глянул на соседние флайт-кровати, где лежали спасенные. И встретил затуманенный взгляд Виданы.