Шрифт:
...
А на четвертый - люди нашли палец. Через день - еще один... А голова появилась только через месяц. Молитвы жреца и священника не помогли найти убийцу, а посланные в город гонцы пропадали в лесу. Да и ведун был уже настолько стар, что не мог достать мыслью до города.
Тогда Шороховский, Юльевский и Растяпинский люд понял, что они отрезаны от мира. Вернулся из темных глубин сознания страх перед лесом, а потом - с небольших хуторов по обе стороны Сивцова тракта стали пропадать люди.
– Ольга - мать Ванды?
– спросил я.
– Бабушка.
– Твоя дочь?
– Внучка. Я начал стареть, лишь когда утратил Силу.
– А та девчонка?
– Дочь Ванды...
– А где она сейчас?
Внезапно ведун выронил ведро.
– На рассвете мы искали травы. я вернулся вместе с ней, и отправил домой. Ей так и не удалось найти клевер с четырьмя лепестками. И сейчас ее нет дома, прошептал он.
Тут шум на улице стих.
– Дре-е-ва!
– закричал ведун, и выскочил наружу.
Когда вслед за ним вышли мы со священником, на куче тел лежала мертвая девчушка, а над ней рыдал жалкий старик, секунду назад бывший всезнающим ведуном.
И тут - я почувствовал, что Жизнь еще не окончательно покинула Древу, и решительно направился к ней.
Резкий рывок повалил меня на землю, и я уткнулся в босые ноги жреца.
– Что ты собрался делать?
– резко и четко произнес он.
– Есть... кристалл... верну... жизнь, - проговорил я, карабкаясь к ведуну и мертвой девчонке.
Попытка встать на ноги была остановлена сапогом воина, мягко прижавшим мои плечи к земле.
– Твои силы - последний шанс выжить всем в радиусе двух дневных переходов, - твердо произнес он.
Вместе с первыми каплями дождя ударил гром. "Осенью грозы не бывает!" подумал вдруг я.
– Верни ей жизнь!
– донесся с неба голос моего вчерашнего соперника, иначе Жива отступится от тебя! И лишит тебя Силы!
Это была правда. Маг Жизни всегда должен бороться со смертью, так же, как маг Смерти - с жизнью. И если он не использует любую возможность, то никогда больше не ощутит дыхания своей Силы. "Силы?"
– Эй! Ведун!
– крикнул я.
– Жалкий старикашка, неспособный узнать даже собственное отражение! ("Надеюсь, это его разозлит...") Ты, слушай!
Кажется, попытка возымела действие.
На меня вновь смотрел не старик, а ведун.
– Ты сказал, что чувствуешь дыхание смерти, - продолжил я, - так встань же на ее пути и отверни его в сторону!
Не помню, как я вывернулся и вскочил на ноги, но продолжая я уже стоя.
– Ты, идиот, не сумел уберечь...
– я поносил ведуна, как только мог, понемногу направляя на девчонку дыхание жизни. Кристалл валялся в грязи у ног жреца, а дождь лил не по-осеннему сильно.
А ведун отгонял смерть прочь от последней в его роду.
Я еще и сам не понял, что я только что сделал. Это понимание пришло потом, а тогда - я стоял под проливным дождем, у меня по щекам текли слезы, смывая грязь, а жизнь неиссякаемым потоком выходила из моего тела. Щеки девчонки из мертвенно-бледных стали розовыми, а потом - красными. Ее сердце забилось, она попыталась сделать вдох и тут же зашлась в жутком кашле. Изо рта и из пробитого то ли стрелой, то ли острым штырем правого легкого вылетели пунцовые сгустки крови.
Все было бесполезно!
Через ошеломленную толпу пробилась Ванда, но жрец удержал и ее, не дав пробиться к Шелесту.
– Я - жалкий идиот?
– заорал вдруг ведун.
– Как ты там это делаешь?
Он вытянулся во весь рост, простер одну руку к небу, а другую - направил на грудь Древы, и испустил такой импульс, что меня, находящегося в трех метрах от него, отбросило обратно в грязь у ног жреца.
А открыв глаза, я увидел ведуна с живой и здоровой девчонкой на руках.
Я - жалкий идиот?.. Да! Я - жалкий идиот!!!
Ванда вырвалась из рук жреца и кинулась к дочери, не в силах произнести ни слова.
Ведун мягко отпустил Древу на землю. Только что он вновь стал магом. Прежняя сила вернулась к нему вместе с новой.
– Я только что...
– Ты только что сотворил заклинание Тотального Исцеления, на изучение которого у меня ушло полтора года, - прокричал я.
– Жалкий идиот. Совершенный идиот!
Этого мой мозг опять не стерпел и погрузил тело в теплую тьму беспамятства.
7
Тьма была действительно теплой, потому что я с головой был под одеялом, когда очнулся.