– Согласен.

– А Пренди-то как осрамился, а? .

– Угу.

– Эге, дружище, да ты что-то совсем раскис. Праздничное похмелье? Устал от светской суеты?

– Послушай, - не выдержал Поль.
– А какие, по-твоему, отношения у миссис Бест-Четвинд с этим самым Чолмондлеем?

– Вряд ли она печется исключительно о расширении его кругозора.

– Мне тоже так показалось...

– Похоже, все упирается в добрую старую постель.

– Может быть.

– Не может быть, а так оно и есть. Господи, это что еще за грохот?

Вошел мистер Прендергаст.

– Пренди, старина, - сказал Граймс.
– Ты изрядно подмочил репутацию педагогов нашего заведения.

– К чертовой бабушке педагогов. Что они смыслят в перегородках у клироса?

– Ты только не волнуйся. Здесь все свои. Поставим такие перегородки, какие скажешь.

– Дай им волю, так они и младенцев крестить перестанут. Нет-с, церковь была и будет непоколебимой в вопросах нравственных и духовных. Конечно, зайди речь о проблеме еды и питья, - запинаясь продолжал мистер Прендергаст, - еды и питья, а не крещения младенцев... питья.

И он плюхнулся на стул.

– Печальный случай, - изрек Граймс.
– Очень даже печальный. Пойми же, Пренди, ты сегодня дежуришь, а через две минуты звонок.

– Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом!

– Пренди, это ребячество.

– Есть песенки про колокола и про колокольчики - дверные, лесные и пастушьи, про то, как на свадьбе звонят, и на похоронах, и при выносе святых даров.

Поль с Граймсом невесело переглянулись.

– Боюсь, что кому-то из нас придется отдежурить вместо него.

– Еще чего, - сказал Граймс.
– Мы ведь с тобой собрались к миссис Роберте. От одного вида Пренди у меня в глотке пересохло.

– Нельзя же его так бросить.

– Ничего с ним не случится. Больше обычного наши паршивцы хулиганить не будут.

– А вдруг старик застукает его в таком виде?

– Не застукает.

Зазвенел звонок. Мистер Прендергаст вскочил, поправил парик и, опершись о камин, застыл в торжественной позе.

– Молодчина!
– сказал Граймс.
– А теперь ступай к нашим детишкам и немножко вздремни.

Напевая что-то себе под нос, мистер Прендергаст двинулся в путь.

– Так-то оно лучше будет, - сказал Граймс.
– Временами, знаешь ли, я люблю его, как сына. А ловко он врезал этому мавру насчет церквушек, да?

Рука об руку шагали друзья по аллее.

– Миссис Бест-Четвинд приглашала меня навестить ее, когда я буду в Лондоне, - сказал Поль.

– Серьезно? В таком случае желаю удачи. Высший свет и блестящее общество не моя стихия, но если ты до этого охотник, миссис Бест-Четвинд -то, что надо. Какую газету ни откроешь - обязательно на ее фотографию наткнешься.

– Ну и как она получается?
– полюбопытствовал Поль. Граймс с интересом на него уставился:

– Обыкновенно получается, а что ты, собственно...

– Нет, нет, я просто так спросил. Духовой оркестр Лланабы в полном составе расположился в пивной миссис Роберте: перебраниваясь, музыканты делили добычу.

– Вот и трудись "Воины Харлеха" потом священные нечестно давать мне сколько всем кормить свояченицу надо скажите джентльмены, вот как, -обратился к ним начальник станции.

– Не поднимай волну, старина, - шепнул Граймс, - а то возьму да и расскажу твоим ребятам про фунт, что ты содрал с доктора.

Дебаты продолжались по-валлийски, но было видно, что начальник станции умерил свой пыл.

– Ловко я его, а?
– обратился Граймс к Полю.
– Ты уж мне поверь - в валлийские тяжбы лучше не вмешиваться. Ирландцы набьют друг другу морды - и дело с концом, а эти будут нудить одно и то же до скончания века. Они еще год будут делить эти несчастные три фунта, помяни мое слово.

– А мистер Бест-Четвинд давно умер?
– спросил вдруг Поль.

– По-моему, недавно, а что?

– Ничего, я просто так. Некоторое время они молча курили.

– Если Бест-Четвинду пятнадцать, - снова заговорил Поль, - то ей может быть всего тридцать один, так?

– Влюбился!
– изрек Граймс.

– Ничуть.

– По уши!

– Глупости.

– Нежно, но страстна, а?

– Перестань.

– Сражен стрелой Купидона-проказника.

– Вздор.

– Весенние надежды, юные мечты?