Шрифт:
– Бедная! Сколько пришлось пережить! Ну ничего. Ничего. Ничего. Ну.
Потом она успокоилась, а он опять забегал по кабинету, потирал руки и щелкал зубами.
– Безобразие!– восклицал он и щелкал зубами.– Сколько еще на свете людей бездушных. Бюрократы и формалисты. Сколько с ними ни боремся, а они... Ну ничего. Мы...– он подбежал к Нюре и ткнул себя пальцем в грудь.– Вам поможем. Да. Мы. Поможем.
Тут он забормотал какие-то слова, из которых Нюра поняла, что он, Лужин, приложит все усилия и что, если не удастся вернуть Чонкина:
– Мы. Вам. Подберем. Кого-то. Другого. Еще лучше. Мы. Вам. Поможем. Но и вы. Нам. Помогите. Прошу. Очень!– Лужин закрыл глаза и приложил руку к груди.
Нюра не поняла, как и кого могут ей подобрать вместо Чонкина, она хотела сказать, что никого лучше ей не надо, что Чонкина ей вполне достаточно. Но Лужин своей просьбой о помощи сбил ее с толку, и она сказала, что конечно, что если она может...
– Можете, - перебил Лужин.– Вы в Красном живете?
– В Красном, - кивнула Нюра.
– Ну как там? Как народ? Какие настроения преобладают?
Нюра посмотрела на него вопросительно.
– Не поняли?– улыбнулся Лужин.– Я по-моему. Говорю. Ясно вполне. Я спрашиваю: в вашей деревне у людей какое настроение? Грустное?
Нюре вопрос не понравился. Она стала выгораживать своих односельчан, уверяя, что настроение у всех, напротив, весьма хорошее.
– Хорошее?– обрадовался Лужин и отпрыгнул от Ню-ры.
– Хорошее, - подтвердила Нюра.
– Чудовищно любопытно. Война идет. Люди гибнут. А у них хорошее. Отчего же? Может, ждут? Немцев?– он подмигнул Нюре и улыбнулся.
– Нет!– Нюра испугалась, что сказала что-то не то.– Немцев не ждут.
– А кого ждут?
– Никого не ждут.
– А откуда же настроение такое хорошее?
Нюра решила тут же исправить ошибку и сказала, что она не совсем правильно выразилась и что настроение у людей иногда бывает хорошее, но чаще совсем плохое.
– Плохое?– переспросил Лужин.– Подавленное? Не верят в победу нашу?
– Верят! Верят!– сказала Нюра поспешно.
– Но настроение плохое?
– Оно не плохое, - сказала Нюра и поняла, что запуталась.
– А какое же?– спросил Лужин.
– Не знаю, - сказала Нюра.
– Ну вот, - помрачнел Лужин.– Видите. Я к вам всей душой. Хотел помочь. Я откровенно. А вы неоткровенно. То хорошее. То плохое. То не знаете. Значит, помочь нам не хотите?
– Почему же?– сказала Нюра насупясь.
– Почему, я не знаю. Я вижу, что не хотите. Нам, конечно, и так известно все, но мне от вас услышать хотелось. Чем люди живут? Что говорят? Некоторые неправильно думают. Хотелось бы их вовремя выявить, поправить и удержать. Они потом. Сами. Спасибо скажут. Между прочим, что говорит ваш председатель?
– Наш председатель?– переспросила Нюра.– Об чем?
– Ну вообще.
– Вообще?
– Вообще.
– Матюкается, - сказала Нюра.
– Матюкается?– оживился Лужина.– И как именно? Нет, я не к тому, чтобы вы повторяли, я спрашиваю: матюкается с акцентом политическим или так просто?
– Просто так, - сказала Нюра.
– Хм!– ответами ее Лужин явно был недоволен. Казалось, он не только не верил, но и не хотел верить, что в деревне Красное все обстоит столь благополучно.
– Ну что же.– Заложив руки за спину, он прошелся по
кабинету.– Вы все-таки. Откровенно со мной не хотите. Ну что ж. Мил насильно. Не будешь. Как говорится. Мы вам помочь. А вы нам не хотите. Да. А между прочим. Курта случайно не знаете, а?
– Кур-то?– удивилась Нюра.
– Ну да. Курта.
– Да кто ж кур-то не знает?– Нюра пожала плечами.– Да как же это можно в деревне без кур-то?
– Нельзя?– быстро переспросил Лужин.– Да. Конечно. В деревне без Курта. Никак. Нельзя. Невозможно.– Он придвинул к себе настольный календарь и взял ручку.– Как фамилия?
– Беляшова, - сообщила Нюра охотно.
– Беля... Нет. Не это. Мне нужна фамилия не ваша, а Курта. Что? насупился Лужин.– И это не хотите сказать?
Нюра посмотрела на Лужина, не понимая. Губы ее дрожали, на глазах опять появились слезы.
– Не понимаю, - сказала она медленно.– Какие же могут быть у кур фамилии?
– У кур?– переспросил Лужин.– Что? У кур? А?– Он вдруг все понял и, спрыгнув на пол, затопал ногами.– Вон! Вон отсюда!
Нюра тоже поднялась и отступала, оглядываясь.