Тишина стояла, как перед рассветом в тот самый час, когда все, кто ложится поздно, уже легли, а те, кто рано встает, еще не встали.

Люди, смотревшие за ними из-за занавесок, замирали, когда строй приближался к их избам, и облегченно вздыхали, когда он проходил мимо. И снова затаивались в любопытстве и страхе: куда же они? К кому?

Когда же серые люди прошли дом Гладышева, всем стало ясно: идут к Чонкину, больше не к кому – одна только изба перед ними осталась, последняя.

– Стой! Кто идет?– неожиданно для всех раздался голос Чонкина. В предшествующей тишине он показался таким громким, что его услышала вся деревня.

– Свои,– не останавливаясь, буркнул лейтенант и дал знак подчиненным не задерживаться, идти дальше.

– Стой! Стрелять буду!– Чонкин щелкнул затвором.

– Не стреляй, ты арестован!– прокричал лейтенант, на ходу рсстегивая кобуру револьвера.

– Стой! Стрелять буду!– повторил Чонкин и, взяв оружие на изготовку, дал предупредительный выстрел в воздух.

– Бросай оружие!– Лейтенант быстрым движением выхватил пистолет и, не целясь, выстрелил в направлении Чонкина.

Чонкин ловко нырнул под фюзеляж и вылез с другой стороны.

Пуля прошила капот двигателя и застряла где-то там внутри.

Чонкин пристроил винтовку на конце фюзеляжа возле киля и осторожно высунул голову. Серые приближались. Теперь они все держали пистолеты в руках, а безоружный счетовод Волков, все удаляясь от лейтенанта и отставая, стремился укрыться за широкой спиной Свинцова. Чонкин, не теряя времени, совместил линию прицела с подбородком лейтенанта и нажал на спусковой крючок. Но в этот момент его кто-то толкнул под локоть, и это спасло лейтенанта. Пуля просвистела над самым его ухом.

– Ложись!– крикнул лейтенант и первым самоотверженно бухнулся в грязь.

Чонкин вздрогнул и обернулся. Испуганный выстрелом кабан Борька отскочил и теперь приближался снова с настороженным дружелюбием.

– Брысь!– Чонкин замахнулся на Борьку прикладом, но тот, поняв этот жест как шутку, набросился на Ивана, и унять его было не просто. А серые, хоть и залегли рядом со своим командиром, могли каждую минуту ринуться в наступление.

Первым опомнился лейтенант.

– Эй, ты!– Отклеившись от земли, лейтенант поднял над головой какую-то бумагу.– Ты арестован. Вот ордер на твой арест, подписанный прокурором.

– Неужто сам прокурор подписал?– удивился Чонкин.

– А что же я буду обманывать?– обиделся лейтенант не столько за себя, сколько за свое учреждение.– Мы без санкции прокурора не берем.

– И фамилию мою прокурор знает?

– А как же. Ты ведь Чонкин?

– Чонкин. А то кто ж.– Он даже засмеялся, смущенный тем, что такие большие люди отрывались от своих больших дел, запоминали его фамилию и записывали на официальной бумаге.

– Ну так ты сдаваться будешь?– допытывался лейтенант. Чонкин подумал. Ордер – документ, ничего не скажешь серьезный. Но в уставе не сказано, чтоб часового с поста снимали по ордеру.

– Не могу, товарищ лейтенант, никак не могу,– придавая своему голосу интонацию полного сочувствия, сказал Чонкин.– Я, конечно, понимаю – у вас задание. Но кабы ж ты был разводящий, либо начальник караула, или хотя б дежурный по части…

– Считай, что я дежурный по части,– согласился лейтенант.

– Не,– сказал Чонкин.– В нашей части таких нет. Я всех командиров знаю на личность, потому служил при столовой. Понял? И форма у тебя не такая.

– Ну, ладно,– рассердился лейтенант.– Не хочешь сдаваться по-хорошему, заставим по-плохому.

Он решительно встал на ноги и двинулся к Чонкину. В одной руке он держал пистолет, а другую с ордером поднял над головой. За лейтенантом поднялись и осторожно начали передвигаться его подчиненные. Счетовод Волков остался на месте.

– Эй! Эй!– закричал Чонкин.– Лучше стойте! А то ведь я буду стрелять! Я ведь на посту.

Он во что бы то ни стало хотел избежать кровопролития, но ему больше не отвечали. Чонкин понял, что переговоры завершились неудачно, и снова перекинул винтовку через фюзеляж. Борка мешал ему, хватал зубами за полу шинели тогда Чонкин левой рукой стал чесать ему бок, приговаривая: Борь-Борь-Борь. Держать винтовку одной рукой было неудобно, но зато Борька теперь не мешал, он размяк, улегся в грязь и задрал ноги. Как все свиньи, он любил ласку.

– Чонкин!– предупредил лейтенант. Приближаясь, он размахивал ордером и пистолетом.– Не вздумай стрелять, хуже будет.

Прозвучал выстрел, пуля прожшла бумагу насквозь, да еще в том самом месте, где стояла печать с подписью прокурора. Лейтенант и его подчиненные, теперь уже без команды, повалились на землю.

– Ты что наделал, паскуда!– чуть не плача закричал лейтенант.– Ты испортил документ, подписанный прокурором! Ты прострелил печать с гербом Советского Союза! Ты за это ответишь!