— А где дежурный-то?

— Знамо где: дома спит. Телефончик, так уж и быть, могу дать, вот ему и объясняйте про государственную важность. Бутылку поставите — может, и подъедет.

— Елки-моталки, — скрипнул зубами Макар. — А телефон у вас там есть? Позвонить-то хоть можно?

— Звони, отчего б не позвонить, — пожал плечами гном. — Заходи, коли мертвяков не боишься.

— Через час? — с ужасом переспросил сержант Курочкин. — Фельдшер приедет только через час?

— Я и так насилу его уговорил, — раздраженно ответил Макар Швырко. — Триста рублей пообещал на такси, да еще пол-литра в придачу.

— И что мы теперь, целый час будем здесь нашего жмурика сторожить? Мы ж от холода околеем!

— Сторож говорит, тут на следующей улице кафе, «Контрольный выстрел» называется, так оно всю ночь открыто. Пропустим там по рюмочке для сугрева, а через час вернемся.

— «Контрольный выстрел»? — наморщил лоб Федор. — Так там же вроде одни бандиты собираются!

— Ну и что, что бандиты? — удивился Макар. — Мы же выпить туда идем, а не детей с ними крестить. Не хочешь в кафе — можем в морг попроситься.

Провести целый час в обществе покойников сержант Курочкин был категорически не согласен.

— А этого здесь оставим? — Федя кивнул на коляску с покойником.

— Лучше к кафе отгоним, — покачал головой Швырко. — Будем за ним присматривать, а то мало ли что.

— Может, еще наручниками к мотоциклу пристегнем? — невесело усмехнулся сержант Курочкин. — Чтобы, мать его так, не сбежал…

— Преследуя хулигана, сержант Опанасенко выстрелил в воздух, но не попал, — изрек Моджахед и поднял вверх рюмку французского коньяка.

— Чтоб менты всегда так стреляли, — хохотнул Жлоб.

— Знаете, как называется милицейский вертолет, ведущий наблюдение за движением на трассе? — вмешался Винт.

— Не-а, — покачал головой Чупа-Чупс. — А как?

— Ментокрылый мусоршмит. Банда Моджахеда громко захохотала.

— А знаете, что получится, если скрестить осла с черепахой?

— Ну? — поинтересовался Жлоб.

— Мент-ниндзя.

— Нет, это уже слишком, — яростно скрипнул зубами сидящий за соседним столом сержант Курочкин. — Да что эти сволочи себе позволяют?

— Не обращай внимания, — посоветовал Макар Швырко. — Еще не вечер. Вот выведут на дороги свои иномарки — будет и на нашей улице праздник.

— А знаете, как называется совещание работников милиции?

— Держи себя в руках, — на всякий случай предупредил Курочкина Макар.

— Мусоросборник.

За соседним столом громыхнул новый взрыв хохота.

— А почему менты ездят на мотоциклах по трое?

— Ну?

— Потому что один умеет читать, другой — писать, а третий — водить мотоцикл!

— Все, с меня довольно, — вскочил со своего места расхрабрившийся от водки Федор.

— Сядь! — схватил его за руку Швырко. — Только скандала нам сейчас не хватало. Лучше вспомни, зачем мы здесь. Если что-нибудь случится, майор Зюзин с нас шкуру спустит.

Напоминание о майоре слегка отрезвило кипящего от возмущения «гиббона».

— Еще сорок минут осталось, — вздохнул он, взглянув на часы. — Надо будет выйти пораньше, переписать номера их машин. Договорюсь с приятелями и устрою им потом «ужас на ночном шоссе».

— За око вырвем мы два ока, за зуб всю челюсть разобьем, — куснув длинный хохляцкий ус, с чувством продекламировал сержант Швырко.

Бомж-поэт Спиридон Диегович Ибаррури, потомок некогда сбежавшего в Советский Союз от ужасов франкистской диктатуры республиканца, был отвратительно трезв. Именно по этой причине он, вместо того чтобы спать в уютном подвале на трубах теплоцентрали, курсировал по мрачным московским улицам, собирая пустые бутылки. Улов был небогат, но Спиридон Диегович не терял надежды. Еще. пяток-другой бутылок — и утром он сможет разжиться пол-литрой вожделенной «бормотухи», а то и чем-нибудь покрепче.

Ветер хлестал поэта по щекам, противные колючие снежинки забивались за ворот. Чтобы отвлечься, Спиридон сочинял стихи, согретые огнем пылкой испанской романтики.

— Спит Розита и не чует, Что на ней матрос ночует, Но пробудится Розита И прогонит паразита, — вдохновенно бормотал Ибаррури.

Вынырнув из недр очередной помойки, Спиридон с удивлением заметил притулившийся неподалеку мотоцикл. В самом мотоцикле не было ничего необычного — странным было то, что в коляске, не обращая внимания на непогоду, неподвижно сидел крепко о чем-то задумавшийся служитель закона.