– Не понял.

Тем временем в дом вошел человек в пыльной дорожной одежде. У него ясное, сильное лицо. Это один из учеников Иисуса.

Мария бросилась к нему.

– Что? Что?

– На дорогах ни души. Иду по улицам Галилеи - никого, тишина, никто не работает, лавки заперты, все сидят по домам. Выглядывают в окошки, чего-то ждут. А чего ждать? Все, что должно было произойти, уже произошло.

– А что произошло? Слухи ходят, а толком никто ничего не скажет...

– Для того я пришел сюда, чтобы сообщить, что произошло. Потому что тебе теперь предстоит совсем другая жизнь. Теперь, Мария, ты будешь жить иначе.

– Ты уж не пугай меня...

– Вечером все мы, Его ученики, собрались как прежде за трапезой, чтобы вместе вспомнить учителя. Двери были заперты. Как вдруг Он появился среди нас - никто и не заметил как, когда - и сказал: "Мир Вам". Только два слова, больше ничего не сказал. На руках и ногах Его были раны от гвоздей. Но мы ничего не смогли сказать Ему в ответ. Мы растерялись. Хотя Он сам говорил нам при жизни: там, где соберутся во имя Его, Он будет между ними.

– Мне думается, он сказал это все же в переносном смысле, - заметил старший брат.

– И стол не накрыт, мало ли что, - заволновалась Мария, - вдруг заявится голодный. А то всегда так: забежит, нашлось что-нибудь - поест, а не сообразишь сразу - уже куда-то дальше пошагал.

Женщина бросилась к Марии, опустилась перед ней на колени. Мария испугалась.

– Ты что? Вставай сейчас же, что это тебе в голову взбрело!

– Мария, ты, Его мать, поймешь меня. Прости за просьбу такую... Мальчик мой, сын мой болеет. Все говорят, надежды нет. Устала я, устала. Укрепи меня в моей надежде! Благослови!

– Вот о чем я тебе говорил, - сказал ученик.
– Теперь к тебе многие придут, Мать Божья. И те, кто не верил в Него, попозже, но придут.

– Да что мне делать с ней? Так и будем стоять?

– А ты возложи ей на голову руки и пожелай добра.

– Ну вот, возложила...

– Пожелала добра?

– А как же.

– Вот и все. А теперь, женщина, вставай и можешь идти. И рассказывай всем то, что я рассказал. И ссылайся прямо на меня.

Женщина поднялась с колен.

– Ну, Мария, думали ли мы... Вчера еще... Могли ли мы думать?!... обращаясь к сестре, - Что, девочка, можно ли было подумать?

Поцеловала ее.

– А вы ссоритесь. Разве можно сейчас ругаться? Подошла к старшему брату, поцеловала трижды.

– Сейчас все должны в мире жить. Поцеловала мальчика, тот смутился.

– Отворачивается... Да что ты отворачиваешься, твой брат воскрес! В такой день все могут целоваться! Иисус воскрес!

Поцеловала и римлянина.

– Иисус воскрес!

– Ладно, иди, - сказал ученик.
– Только будешь рассказывать - не путай ничего. А то сейчас начнут добавлять своего, кто во что горазд, что было, чего не было. Иди и говори громко, не бойся, теперь пускай они боятся!

Женщина пошла. Ученик в двери провозгласил:

– Люди, выходите! Распахните двери, теперь бояться нечего!

Слышится голос женщины:

– Люди, выходите! Теперь бояться нечего! Теперь пусть они боятся! Иисус воскрес! Теперь все переменится! Теперь всем воздается! Иисус воскрес!...

Ученик обратился к Марии:

– Людей не бойся, кому нужна помощь - помоги.

– Как я могу. Я не умею ничего...

– Сумеешь.

– Да уж поверь, что не сумею. Если он больной. Или она бесплодная. Что же я могу поделать? Только позориться. Я и сказать им ничего не могу.

– Но Он ведь твой сын.

– Ну, мой.

– Бог почему-то именно тебя избрал для этого?

– Ну, меня...

– Почему так случилось? Мы, сознаться, думали над этим. Пытались постичь. Некоторые, честно говоря, дивятся. Действительно, есть женщины и поумнее, и покрасивее. Этого ты не будешь отрицать?

– В том-то и дело. Я и сама, сознаться, думала да и бросила. Но теперь-то что делать? Ты говоришь, надо что-то делать.

– Но, с другой стороны. Посмотри на себя. И вы посмотрите. Тебе сколько лет? Уж под пятьдесят, наверно.

– Да, уж скоро.

– Ну. А ты все такая же, как прежде.

– Когда - прежде?

– Когда ты его родила.

– А правда. Я как-то не обращала внимания, - сказала сестра.

– Это не чудо?

– А я обращал внимание. Думаю, что такое?
– сказал мальчик.