– Наш Трофим уже купался!
– живо рассказывала Стенька.
– Вода еще снеговая, а уж он - готово! Сначала по калужине босиком бегал, а потом и весь влез да выкупался. Пришел - сразу к печке. И молчит. Будто мы не видели!

– Ребята!
– прервал ее Женька Солонцов.
– Ребята, что я придумал!

– Какую-нибудь чушку, - пробурчал Федя.

– Уж сказал бы - чушь. А то - чушку! Я вот что придумал: давайте так играть, будто мы клад откапываем!

– Давайте!

Но Раиса сказала, насмешливо выпятив нижнюю губу:

– И ничуть не похоже. Клад искать - надо ямку на одном месте рыть. А мы - вон какую долину поднимаем! Ой, а руки больно до чего!

Она выпрямилась, потерла спину и скривила лицо.

– Ой!.. Не буду я! Все равно ничего не выйдет. Где это видано - поле лопатой копать?

И села на кочку.

– Не успела начать, а уж устала!
– сказала Груня.
– Вот когда все будут отдыхать, тогда и ты сядешь. Вставай!

Раиса встала, но заступ не взяла, а выбралась на тропочку и пошла домой. Груня чуть не заплакала.

– Ну, куда же ты? Ну, покопай хоть немножко-то!

– Думаешь, что председателева дочка, то тебя все и слушаться должны?
– сердилась Раиса.

И ушла. А за ней неожиданно ушли две девочки поменьше - Анюта и Поля-Полянка.

Груня вспыхнула от гнева и обиды. К тому же у нее на ладони прорвалась мозоль, и было очень больно. Но Груня молчала. Попробуй пожалуйся - тогда и все жаловаться начнут.

Тяжелая, сырая земля не рассыпалась под заступом. Она туго резалась блестящими, влажными ломтями, и эти ломти, отрезанные заступом, надо было разбивать на мелкие комочки.

Заступ становился все тяжелее и тяжелее, и Груня чувствовала, как из ее рук постепенно уходит сила, руки делаются мягкими, слабыми и не хотят слушаться...

Груня старалась не думать об этом - ребята ведь работают же! Стенька режет землю и бьет комки, будто у нее руки железные. Да еще и смеется. Да еще все время рассказывает разные истории - такой уж у нее неумолчный язык.

И долговязый Женька работает, не жалуется. И Федя. И Ленька Козлик. Козлик - слабый, он то и дело отдыхает. Но не уходит.

А вот и Трофим тащится.

– Ты куда идешь, Трофим?
– сказала Груня.
– На эту работу я тебя не наряжала. Ты что ж, бригадира не слушаешься?

Трофим остановился. Он не мог понять - сердится Груня или шутит. Но обратно все-таки не пошел. Так и стоял молча, пока ребятишки работали. Груня поглядела на него и засмеялась:

– Смотрите, Белый Гриб стоит!

Груня смеялась, а сама только и думала, раз за разом всаживая заступ в землю:

"Ой, хоть бы поскорее обед кончился! Хоть бы поскорей пришли! Ой, совсем мочи нет!"

Отдыхать она не хотела - ей надо было выдержать бригадирскую марку. А то сядет бригадир отдыхать - какой же пример ребятам?

И когда она почувствовала, что разбивает последний пласт и что заступ сейчас выпадет у нее из рук, из кустов на дорогу вышли колхозники. Груня остановилась, выпрямилась, воткнула заступ в землю:

– Кончайте, ребята!
– и блаженно перевела дух: выдержала!

Нет, все-таки трудно быть бригадиром!

НЕОБЫКНОВЕННАЯ ВСТРЕЧА

Да, трудно быть бригадиром.

Груня сидела на обгорелом, обмытом дождями обломке бревна. Тут раньше стояла их изба - горница с голубыми занавесками, кухня, сени, чулан. А там, сзади, двор. Во дворе под крышей ласточки всегда вили гнезда. Ничего не осталось. Одни головешки да обломки кирпича.

Груня держала в руке только что найденный в золе осколок розового блюдца. Это было Грунино блюдце. У нее тогда и чашка была такая же розовая. От чашки даже и осколков нет...

Груня задумчиво и долго смотрела на скворца, который распевал над головой, у скворечни. Странно было видеть скворечню, когда рядом нет избы. И палисадник тоже. На сиреневых кустах развертываются темные блестящие листья. Напористо лезут из-под земли крупные светло-зеленые побеги мальвы. Скоро они поднимутся выше изгороди, стебли их подернутся серебристым пушком, развернутся круглые шершавые листья - и по всему стеблю, изо всех пазушек полезут светлые шелковые бутоны, раскроются, распустятся малиновые, розовые и алые цветы. И дела им нет, что маленькие веселые окна больше не смотрят на них. Им бы только весну да солнышко!

– Здравствуй, хозяюшка!
– сказал кто-то.

Груня быстро обернулась. Возле разрушенной печки стоял незнакомый человек в защитной фуражке и в кителе.

"Начальник какой-то..." - подумала Груня. И тихо ответила:

– Здравствуйте.

– Ну, что же ты тут сидишь, девочка?

– Так.

– Наверное, по своей избе горюешь?

– Нет.

– Ах, нет? Вот как! Ну тогда, значит, у тебя еще какая-то забота есть.

– Никакой у меня заботы нету.

– Неправда. Есть.