Шрифт:
И шлю депеши в центр из Тюмени я:
"Дела идут, все более-менее".
Что прочь сомнения, что есть месторождения,
Что больше "менее" у нас и меньше "более".
Так я узнал, бог нефти есть,
И он сказал: "Бурите здесь".
И бил фонтан и рассыпался искрами, При свете их я бога увидал По пояс голый он, с двумя канистрами, Холодный душ из нефти принимал.
И ожила земля, и, помню, ночью я На той земле танцующих людей. Я счастлив, что превысив полномочия, Мы взяли риск и вскрыли вены ей.
И шлю депеши в центр из Тюмени я:
Дела идут, все более-менее".
Мне поверили, и осталось мнение,
Что больше "более" У нас и меньше "менее".
Но подан знак: "Бурите здесь".
А с нефтью как? Да будет нефть!
Потом пошел и постучался в двери я, А вот канистры в цель попали, в цвет, Одну привез я к двери недоверия, Другую внес в высокий кабинет.
Один чудак из партии геологов Сказал мне, вылив грязь из сапога: "Послал же бог на головы нам олухов, Откуда нефть, когда кругом тайга?"
И я сочувствую слегка
– -------------------
Штормит весь вечер, и пока Заплаты пенные летают Разорванные швы песка, Я наблюдаю свысока, Как волны головы ломают, И я сочувствую слегка Погибшим, но издалека.
Я слышу хрип и смертный стон,
И ярость, что не уцелели,
Еще бы - взять такой разгон,
Набраться сил, пробиться в щели
И голову сломать у цели.
И я сочувствую слегка
Погибшим, но издалека.
Ах, гривы белые судьбы, Пред смертью словно хорошея По зову боевой трубы Взлетают волны на дыбы, Ломают выгнутые шеи. И мы сочувствуем слегка Погибшим, но издалека.
А ветер снова в гребни бьет
И гривы пенные ерошит,
Волна барьера не возьмет,
Ей кто-то ноги подсечет,
И рухнет взмыленная лошадь.
И посочувствуют слегка
Погибшим, но издалека
Придет и мой черед вослед, Мне дуют в спину, гонят к краю, В душе предчувствия, как бред, Что подломлю себе хребет И тоже голову сломаю. И посочувствуют слегка Погибшему, издалека.
Так многие сидят в веках
На берегах и наблюдают,
Внимательно и зорко,
Как другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка
Погибшим, но издалека.
Век гитары
– --------
Один музыкант объяснял мне пространно, Что будто гитара свой век отжила, Заменят гитару электроорганы, Элекророяль и электропила.
Но гитара опять
Не хочет молчать,
Поет ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебрянными струнами.
Я слышал вчера, кто-то пел на бульваре, И голос уверен, и голос красив, Но мне показалось, устала гитара Звенеть под его залихватский мотив.
И все опять
Не хочет молчать,
Поет ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебрянными струнами.
Электророяль мне, конечно, не пара, Другие появятся с песней другой, Но кажется мне, не уйдем мы с гитарой На заслуженный но нежеланный покой.
Гитара опять
Не хочет молчать,
Поет ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебрянными струнами.
Я допою до конца
– --------------
Так дымно, что в зеркале нет отраженья И даже напротив не видно лица. И мары успели устать от куренья, Но все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно заиграли,
Сгорело, погасло вино в бокале,
Минутный порыв говорить пропал,
И лучше мне молча допить бокал.
Полгода не балует солнцем погода, И души застыли под коркою льда, И видно напрасно я жду ледохода, И память на может согреть в холода.
Все нужные ноты давно заиграли,
...............................
В оркестре играют устало, сбиваясь. Смыкается круг, не порвать мне кольца. Спокойно я должен уйти, улыбаясь, Но все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно заиграли,
Сгорело, погасло вино в бокале.
Тусклей, равнодушней оскал зеркал,
И лучше мне молча допить бокал.
Нас тянет на дно
– --------------
Нас тянет на дно, как балласты, Мышцы легки, как фаланги, А ноги закованы в ласты, А наши тела - в акваланги.
В пучину не просто полезли,
Сжимаем до судорог скулы,
Боимся кесонной болезни,
А, может, немного акулы.
Замучила жажда, воды бы, Красиво здесь - все это сказки, Здесь лишь пучеглазые рыбы Глядят удивленно нам в маски.