Шрифт:
– Да, говорите… – Мне было трудно представить, что можно было бы что-то скрывать от Павла.
– Тогда признайтесь, у вас действительно не было романа с Лорой?
Сказать, что я был удивлен вопросом? Пожалуй. Но еще больше – заинтригован.
– Что за вопрос? Конечно, нет! С какой стати я стал бы от вас это скрывать? Вы себе представить не можете, как я хотел бы, чтобы все обстояло наоборот. Мне кажется, я любил ее.
– А вы не знаете, кого любила она?
– Да кто ж ее знает… Может, и Гору своего любила, может, и Вика… Понятия не имею…
Я вдруг вспомнил слова Глафиры: «Вы не знаете… не знали, какая на самом деле была Лора. Да она же вся соткана из тайн! Бог с ними, с ее любовниками. У женщин всегда случается что-то на стороне, поэтому я ее никогда не обвиняла. Но того мужчину, которого она действительно любила, она скрывала за семью печатями, никому не показывала и совершенно ничего о нем не рассказывала. И любовь эта Лоры к тому мужчине была чистой».
– Ее подруга, Глафира, сказала мне, что Лора любила мужчину, о котором ни ей, Глафире, ни кому бы то ни было еще ничего не было известно.
– Хорошо. Тогда, быть может, я попытаюсь навести вас на одну довольно-таки оригинальную мысль…
Мне все больше и больше нравилось разговаривать с Вишняковым, у которого всегда, как у факира, в рукаве было припасено что-нибудь интересное для меня.
– Отпечатки пальцев Лоры… Их обнаружили практически на каждой вещи в вашей квартире, Михаэль… Вы не знаете, что бы это могло значить?
12
Мы, трое мужчин, связанных одним делом и обладавших достаточной информацией о жертве злодейского убийства, не могли не понимать, что означали все эти отпечатки пальцев Лоры в моей квартире. Получалось, что не только я, стыдливый вуайерист, пользовался тайной дверью, соединявшей наши квартиры, но и Лора, вероятно, однажды открыв ее, не могла не воспользоваться такой же возможностью подсматривать уже мою жизнь. Мысли мои завихрились, я уже видел Лору, в пижаме, проскользнувшую в мою пустую квартиру, в спальню, усевшуюся на мою постель в предвкушении примерно таких же замысловатых и опасных игр, которыми жил я – будто бы я рядом, мы вдвоем, живем вместе, разговариваем, обнимаемся…
– Особенно много отпечатков было на книгах, Михаэль, и это наводит на мысль, что она была увлечена вашим творчеством, читала ваши книги! – Брови Вишнякова взлетели в каком-то радостном восторге, словно речь шла не о моих, а его книгах.
Она читала мои книги? Удивительно! При жизни я ни разу не видел, чтобы она хоть как-то интересовалась моим творчеством. Так, вскользь что-нибудь бросит: как дела, Михаэль? Как пишется? Как там, на творческом фронте? Посещает ли вас муза и как она выглядит? Нагишом?
И этот ее хрипловатый, будоражащий смех.
– Михаэль, да она же любила тебя… – догадался Павел и уставился на меня так, как будто бы я предал Лору, бросил ее с тремя детьми и укатил с любовницей на Мальдивы.
– Но я не знал, – пробормотал я, словно извиняясь.
– И ничего не чувствовал? Ты, влюбленный в нее, не чувствовал, что она любит тебя?.. Постой… Но если Лора бывала у тебя в твое отсутствие, то неужели ты ничего не замечал? Что твои вещи передвинуты, что-то не там лежит, где ты оставил…
– Ко мне иногда приходила Полина… И если я что-то долго не мог найти, то понимал: это – дело рук моей бывшей, весьма заботливой женушки, – истерически гримасничая, ответил я Павлу.
– А еду, еду тебе оставляли? – зачем-то спросил Павел.
Вишняков посмотрел на него с любопытством. Похоже было, что и он удивился вопросу.
– Ну… Да… Иногда…
– Скажи еще, курицу, пирожки… – Павел просто-таки уничтожал меня взглядом.
– Да, именно курицу…
– Стоп, господа. Остановимся на курице… – подал голос Лев Григорьевич. – Про курицу я уже слышал…
– Полина мне и сюда привозила курицу, – напомнил я. – С чесноком, как я люблю. Внутри – кусок масла…
– А теперь попытайтесь ответить на такой вопрос: Лора знала о ваших кулинарных пристрастиях?
– Да. Она знала, что я люблю все вкусное, – пожал я плечами. – И про курицу тоже знала.
– И вы ни разу ничего не заподозрили?
– Да что я такого мог заподозрить, если, повторяю, ключи от моей квартиры были у Полины. Правда, однажды я сказал ей, чтобы она оставила меня в покое. У меня тогда появилась женщина, она иногда приходила ко мне, и мне меньше всего хотелось бы, чтобы в самый интересный момент ко мне вошла, по-хозяйски звеня ключами, бывшая жена.
– И что, она оставила вас в покое?
– Сначала да, даже ключи вернула…
– Но потом ты понял, что она сделала себе дубликат и продолжала время от времени наведываться к тебе, так? – ерничал прежде такой милый и тихий Павел.
– Да, именно так я и думал. Да вы поймите, я, когда работаю, пишу, часто бываю такой голодный… А тут возвращаюсь, скажем, после прогулки… Я часто гуляю по набережной или городскому парку, а то и езжу на электричках (Паша, ты же знаешь!), придумывая новый роман или главу. Не говоря уже о том, что то и дело мотаюсь то в Москву, то в Питер, то на море, где собираюсь строить дом.