Каменная галерея и в самом деле уходила вниз. Тупик или ловушка?

Баранов начал медленно ощупывать стену, ожидая найти выступ или отверстие. "Какая-то механика должна тут быть, - пробормотал он, - не просто же так вырублен этот ход".

– Света, - окликнул жену, - а у ранних христиан в катакомбах тайники были?

– Обязательно. Там хранили святые дары, облачение служителей, кувшины с миррой. А что?

[Image10.tif]

Баранов достал зажигалку - он до последнего берег капли газа. Послышался слабый щелчок, в неровном пламени они увидели стоящие вдоль стен ящики. Ящики были длинные, шероховатые, поросшие плесенью. Крышки, видимо, не запирались. Баранов с усилием сдвинул один из них. В нос ударило тошнотворным запахом гнили. Света щелкнула зажигалкой. Они отпрянули. Кладбище... Только этого не хватало!

– Он говорил...
– начала дрожащим голосом Света, - он хоронил таких же своих соратников... с воинскими почестями. Их сначала много было, целый отряд, он один выжил. Идем отсюда, я не могу...

– Куда?
– закричал Баранов, в ожесточении толкнул гроб, он сдвинулся немного, и они увидели свет. Это был зарешеченный лаз, и решетка держалась намертво.

– Пес, - ругнулся Баранов, - хоть какой-то камень, палку, рычаг...

– Давай на ней прыгать, - предложила Света. Они прыгали по очереди, и с каждым прыжком надежда то вспыхивала, то угасала.

Баранов приказал себе собраться и всей массой тела обрушился на решетку. Послышался треск. Тогда он сдвинул к решетке несколько ящиков, взобрался на них.

– Светка, давай сюда! Прыгнем вместе!

На лету Баранову удалось придержать жену, смягчить ей удар. Но сам он, выбив ногами решетку, рухнул на нее позвоночником. В глазах потемнело, сознание поплыло.

– Володя, ты жив?
– кричала Светлана.
– Володя, не надо, ну, прошу тебя, не надо!...
– Он слышал ее всхлипывания как сквозь вату. Попробовал подняться: рука онемела, ноги плохо слушались.

– Володя...
– Ее ледяные пальцы ощупывали лицо, грудь, и вдруг Баранов понял, что в помещении, где они оказались, светло.

– Ты не ушиблась?
– спросил, удивляясь хрипоте своего голоса.

Света в отчаянии мотала головой.

– Куда это нас?...
– он огляделся.

Они сидели на мраморной плите. "Хорошо угодили, - отстранение подумал Баранов, - не утонули". Под плитой плескалась вода.

– Надо осмотреться...

– Сиди, я сама, - Света спустила ноги с плиты и оказалась почти по пояс в воде.
– Какие-то кувшины, ящики, сейфы, все затоплено... Дверца... она приоткрыла ее.
– Володя, гидрокостюмы!
– Она так радостно закричала, что у Баранова зазвенело в ушах. Он медленно сполз со своего места. Идти оказалось трудно - боль позвоночника отзывалась во всем теле.

А Света уже старалась натянуть на себя прорезиненную оболочку. Баранов протянул ей руку, чтобы помочь, но...

– Не мучайся, - тихо сказал, - смотри...
– Тонкий шланг, соединяющий шлем с кислородными баллонами, был перерезан.

Света схватила другой костюм, третий - все то же самое.

– Предусмотрительный, гад, чертово создание... Знал, что мы будем искать.

– А что в них?
– Света кивнула на затопленные сундуки.

Это были сокровища, которыми в последние минуты жизни любовался Дуайнер.

– Боже, какая красота!
– восхищенно прошептала Света, забыв о собственных горестях.
– Любой музей мог бы гордиться... Володя, милый, это не должно пропасть...
– Она умоляюще посмотрела на мужа.
– Это общечеловеческие ценности. Володя, это нельзя похоронить здесь.

– Это ценности господина Хальта, - усмехнулся Баранов.
– Дегенераты чертовы! Все себе, себе...

Света приподняла крышку следующего сундука и ахнула, склонившись над ним:

– Володя, это же гобелены из Павловска!
– С полотна сыпались позеленевшие, подернутые тлением и плесенью драгоценные нити.
– О!... простонала Света.
– Терракоты Итальянского зала - все вычистили, проклятые, когда уходили, чтоб погубить...

– Может, и Янтарная комната где-то здесь?
– срывающимся от волнения голосом проговорил Баранов.

– Нет, - Света с сожалением покачала головой, поглаживая растрескавшуюся керамику, - не думаю. Мерзавец рассказывал, что сам видел, как янтари сжигали в Кенигсбергском замке, когда наши начали штурм города. У него на этот счет целая теория: "Мало ли что по пьяному делу один кениг подарил другому кенигу - народ пришел и взял свое". Вот так, не больше и не меньше: народ!
– Света огляделась и растерянно подняла руки - она стояла в воде уже по грудь, беззвучно, одними губами прошептала: - Вода прибывает... Это конец?
– Баранов ее понял.

– Давай отсюда, будем целы, вернемся.
– Он осмотрелся. Взял из ларя крупную жемчужину, повертел в руках, смущенно сунул в карман: - Так, на память...

Вдруг раздался грохот, и на них обрушился водяной шквал. Отбросил, захлестнул Светлану, Баранова приподняло и потащило. Он судорожно пытался ухватить жену за одежду, но ее стремительно относило все дальше и дальше.

– Света!
– кричал он, захлебываясь, - Света! Его ударило о выступ стены, он вдруг услышал, но подумал, что ему кажется, где-то совсем рядом тикают часы. "Может быть, сейчас нужно только выстоять, - думал, - выиграть время, в свой час этот Сезам откроется и выпустит нас? Главное - не утонуть. Отчего тикают часы? Часовое устройство выхода из тупикового помещения? Или... Или часовая мина?" - Ив ответ вновь треск, грохот, все заволокло удушливой гарью. Последним усилием воли Баранов скоординировал свое ноющее болью тело, почувствовал, как врезается в воду.