– Ну вот, - хлопнул его по плечу Мерин.
– Коренной обитатель столицы Странны - града Танелорна. Как туда добраться без Гида, конечно, не знаешь?

Герой виновато развел руками. Он посмуглел еще больше и был теперь совсем черным, с кучерявыми волосами и золотым кольцом в ухе. Руки его сами тянулись к горлу Тильды, поэтому он, дабы никого не пугать, сунул их под мышки.

– Пойду наугад, - сказал он.
– В конце-то концов, я туда приду, хотя Гид привел бы быстрее.

– Делать нечего, - вздохнул волшебник и повернулся к нам.
– Придется идти с ним.

– Прямо сейчас?
– удивился я.

– Ты как?
– спросил Героя маг.

– Путь довольно долгий, - пожал плечами тот.
– Собирайте припасы - да и пойдем. А чего тянуть-то?

И Герой потрепал по бесплотной морде странным образом не исчезнувшего рыжего четвероногого призрака.

ГЛАВА 6

Чего-то мохноногое

торопится -бежит.

Из "Рифмованного бестиария мифических животных"

Тянуть было чего. Пока мы добывали снедь, паковали сумки и вьючили животных, Прич успел наклюкаться вместе с грустноносым Стивеном до абсолютного опупея и белой горячки. Теперь он замотался в конец ковра и гонял чертей. Стивен Куин уселся рядом с ним и принялся записывать пьяный бред оруженосца. Тому же, помимо рогатых гадов, мнилось что-то воистину страшное: кошка, вылезающая из чьего-то живота, обезьяна, бьющая в тарелки, скалящий зубы черный маг на вершине темной башни, а также было еще что-то про заброшенный караван скелетов, но об этом я мог только догадываться.

Спать мы легли поздно в комнатах, любезно предоставленных нам хозяином дома. Но сначала, конечно, поужинали. Асьмуху вдоволь накормили сыром, а кони и Штуша подкрепились отменной сочной травой.

Не успел я задремать, как в мою комнату ввалился Ходжа Наполовин с лютней, которую он назвал "Звездная дойна", и заявил (естественно, в стихах), мол, как он слышал, я поэт, и он просто обязан спеть мне свою новую песню о ста тридцати куплетах на сон грядущий. Следующие два часа он просидел на полу, скрестив ноги, заунывно воя бесконечную песнь и время от времени скребя пальцами по струнам своей дойны. Через каждые пять куплетов он заботливо интересовался, не мешает ли он мне своими недостойными виршами. Только природная деликатность не позволила мне взять Ходжу за шиворот и спустить с лестницы в подвал. Титанических усилий мне также стоило не заснуть и иногда одобрительно кивать Наполовину.

Наконец он допел, встал, поклонился, вытянул руку ко мне и внушительно продекламировал:

– Как только появился ты на свет, судьба тебе сказала: "Ты - поэт!"

– Спасибо, - ответил я.
– А теперь...

– Так скрашивай же людям путь далекий, как в темной мгле поднявшийся рассвет! И долго будешь тем любезен ты народу...

На этом слове я все же отключился и не заметил, как он вышел из комнаты. Спал я долго и поэтому чуть не прозевал тот упоительный момент, когда пошли будить Прича, вооружившись ведрами с водой. Я вовремя проснулся, иначе меня бы окатили тоже. А так - я схватил ведро, и следующие полчаса мы с удовольствием гоняли верещащего оруженосца, на бегу теряющего остатки хмеля. Стивен Куин очень огорчился, что Причард уезжает, и попросил оставить его на пару дней.

– Это же кладезь сюжетов!
– восторженно приговаривал он.

– С удовольствием бы, но...
– отказался я.

– В смысле?
– почесал в затылке Куин.

– Пригодится еще, - пришел на помощь Штуша.
– Мы им откупаться будем, если в плен попадем.

– Тоже верно.
– И Стивен отстал.

В приподнятом настроении мы попрощались со Столом (Мерин даже всплакнул, вытирая краешком бороды глаза) и отправились в путь.

– И долго будешь тем любезен ты народу, - бормотал я себе под нос.

– Что чувства добрые ты дойной пробуждал!
– раздалось сзади. Я обернулся. За мной ехал мрачный Ико. Я стал хохотать.

– Тебе смешно, но ты-то хоть поспал, - проворчал князь.
– У Асьмуха после этого ихнего сыра живот разболелся, он весь вечер икал. Я пока его укачал, тут и Ходжа ко мне приперся. А заснул я только на рассвете.

– А как сейчас Асьмушка-то?
– спросил я.

– Все так же.

И Ико показал на семенящего рядом и икающего дракончика. С каждым иком его подбрасывало в воздух и из ноздрей вылетали язычки пламени. Но тут помог Штуша. Он нашел еще одну кудрявую травку и скормил ее Асьмухе. Теперь у них из животов глухо пели в унисон уже два кобзона лекарственных. Мы пытались вслушиваться, но так ничего и не разобрали, только Мерин уверял всех, что слышал нечто вроде "где-то далеко у маменьки в саду созрели вишни", Причард его оборвал, пояснив, что вишни-то, вообще-то, созрели в саду у дяди Вани, после чего затянул скабрезную песнь. Некоторое время я терпел, но, когда пошли интимные подробности про какую-то баню, не выдержал и заткнул пасть раскричавшегося оруженосца латной перчаткой.

– Хорошая была перчатка, - с сожалением сказал я.

– Капитанская?
– придирчиво спросил меня Мерин.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

– Ну, это значит - самая лучшая!

– Тогда не капитанская. Лучшие из лучших - забрал в поход папа, лучшие из худших - взяла Хрунгильда, а мне досталась последняя, третья пара.

– Значит, не жалко?
– маг кивнул на оставшуюся перчатку.

– В общем, нет.

– Так бросай ее!

Я кинул перчатку через плечо. Раздался короткий вскрик. Виновато оглянувшись, я увидел Главного Героя, укоризненно светившего на меня фонарем под глазом.

– Извини, - покаянно сказал я и даже попытался вырвать у себя пару волос.
– Не посмотрел, куда кидаю.

– А вот интересно, был ли хоть один Герой с фингалом?
– задумался Герой, прикладывая тяжелую и холодную перчатку к синяку.

– Настоящие герои все с фингалами, - утешил его я и прибавил старую поговорку: - Шрамы украшают мужчину.

– Но укорачивают его жизнь, - грустно добавил Герой.

– Берегись!
– вдруг завопил Штуша, который шел в авангарде.
– Сюда какая-то пакость катится!