Столик сладко зажмурился от воспоминаний. Он резво семенил вровень со мной, чуть позади нас ехали остальные. Мерин, как всегда, мчался на посохе во главе компании.

– А что это у вас за Гриши?

– Да есть у нас тут такая ударная троица - Распутин, Двапутин и Трипутин.

– Тезки?

– Близнецы. Все трое - во: по шесть футов, бородища по пояс, а хулиганы отъявленные! Нажрутся водки и давай подмигивать.

– Кому?

– Всем. На драку нарываются. Но со мной шутки плохи!

– А что паркет?

– Да что... Сами обратно и уложили.

– Кстати, я тут спросить хотел, - подъехал поближе Ико.
– Как ты запираешь двери без рук? Наговорами?

– Зубами, - отрезал стол.

– А у тебя есть зубы?
– вытаращил глаза Причард и на всякий случай осадил назад.

– Нет. Это я так шучу.

Некоторое время я ехал, прислушиваясь не к разговору, а к собственным ощущениям. Поражало несовпадение того, что я видел (а видел я обычную пыльную дорожку, уходящую вдаль прямо передо мной), и тем, что чувствовал (а чувствовал я, что мы тихим шагом спускаемся куда-то под горку).

– Дорожка какая интересная, - высказал я свое мнение.

– Ага, - этим стол и ограничился.

– Почему едем вниз, когда нам прямо надо? Обманываете! Все жулики! заверещал Причард, тоже что-то почуяв.

– А это, мил друг, и есть та самая, Плохая Дорожка. По ней мы и катимся неуклонно вниз. Хорошо еще, что нам идти недалеко.

– Почему еще?
– спросила Матильда.

– А то ты не знаешь, до чего докатиться можно!
– и стол сделал круглые глаза.

Тильда намека не поняла, но все равно отстала.

– Есть еще ровная дорожка, - рассказывал стол.
– Но по ней лучше не ходить.

– Это почему?
– влез на этот раз Штуша.
– Она же ровная!

– А потому, слон ты наш ситный, что идет себе ровная дорожка, а потом КОЧКИ! КОЧКИ! И в ямку - бух!

– А там сидит петух, - подхватил Мерин.

– Что за петух?

– Красный. И после вашего милого знакомства, кто увидит вас - тот сразу ахнет, и для кого-то жареным запахнет!

[Image007]

– Или вообще одни головешки останутся, - загробным голосом завершил ужасный рассказ стол.

– У меня от ваших шуточек голова кругом идет!
– пожаловался Прич.
– Все время думать надо!

– А мне нравится!
– весело отозвался Ико.
– Я люблю каламбуры. И думать тоже люблю!

– Так ты князь, тебе положено.
– И Причард надулся.

– Да и мне здесь нравится!
– восторженно подхватил Кутя.
– Здесь так много интересного! И трава вкусная, хотя и необычная. У меня теперь в животе поет кто-то!

– Такую кудрявую травку слопал?
– не оборачиваясь, спросил стол.

– Ага!

– Кобзон лекарственный. Теперь живот всю жизнь болеть не будет.

– А пение?

– Лет через тридцать само пройдет.

В это время перед моими глазами все поплыло, как бывает, когда потеряешь сознание. Но я ничего не терял, зато чуть не упал с коня. По счастью, лес неожиданно кончился, и из-за последних исчезающих деревьев выехало сразу несколько зданий. Тут же головокружение прекратилось. Да и не кружилась у меня голова, просто какое-то смущение (или смещение?) произошло в окружающем мире.

Между домами стоял мальчик. Очень толстый, в клетчатой рубахе, холщовых штанах и с леденцом в руке, который он облизывал с таким рвением, что весь замусолился.

– Салют!
– прокричал стол.

– Здорово, - степенно ответил мальчик, вытаскивая изо рта конфету.

– Рекомендую, друзья! Малыш Стеклярусов, который живет над Гришей!

Малыш кивнул на соседний дом о двух этажах. В окнах первого мелькала устрашающая черная борода.

– Пойдем, - Мерин дернул стол за крышку.
– Прости, Малыш, но мы спешим. А то этот паразит выскочит, и...

– Не выскочит, - самодовольно сказал столик.
– Он меня боится.

– А вы в Стивнятник идете?
– спросил Малыш.
– Что там за сборище сегодня?

– Наверняка выпивка!
– обрадовался Причард.

– Не сказал бы.
– И Малыш вновь занялся леденцом.
– Стихи, и все такое...

– Стихи - это, конечно, хорошо, - несколько разочарованно отозвался Прич.
– Сам пописываю. Да вот, к примеру, из последнего: "На кладбище ветер свищет, сорок градусов мороз..."