Что каждый раз рождали в нем они.

Он вспомнил все, перебирая рать

Каких-то новых чувств,

Необъяснимых детям.

И понял вдруг, как это важно - знать

Не кто возница, а куда мы едем.

Разматывая жизни спутанный клубок,

Он вспомнил все, что мог

И что давно не мог...

И вдруг железо лязгнуло в зените!

Умышленно иль нет, не знаю, извините,

Но Колли так рванул космический замок,

Что Зет сорвался с орбитальной нити,

Сжег замыканьем лучевые провода

И в черном небе канул без следа.

Две тысячи плюс эн пятьсот текущий год.

Четверг.

Четвертое,

На реках ледоход!

И, понимая сердцем сущность этой даты,

Как собственно и то,

Что стоимость планеты вычтут из зарплаты,

Стер Колли выкладки свои и все координаты

И так сказал:

– Живите, черт возьми!

Пускай вам случай и судьба помогут.

Не могут роботы, конечно, стать людьми.

А если могут?

Если все же могут?!

А если!..

Еще от неавтора

Тетрадь на этом кончилась.

На вклеенном листе

С частичным переходом на обложку,

Есть три стиха еще,

Один из них про кошку,

Второй неведомо про что,

А третий про коня.

Признаться он, не то, что поразил меня,

А как-то странно возвратил к поэме.

И хоть сюжет его никак не примыкает к теме,

У чувства первого идя на поводу,

Я все же здесь его, пожалуй, приведу.

Вот он:

Не может быть того, что быть не может.

Но иногда, друзья мои,

Весною иногда,

Копытом землю оттолкнув, восходит лошадь,

Как северная крупная звезда.

И мореходы, глядя на нее,

С восторгом пишут в вахтенных журналах:

– Замечен пролетающий предмет

Конеподобной формы, типа - лошадь!..

Не может быть того, что быть не может.

Но все таки порою по весне,

Когда запахнет талыми снегами,

Легко дорогу оттолкнув ногами

Восходит грусть, живущая во мне.

И снова я один.

И снова мир огромен,

И снова слышу я, не склонный к чудесам,

Как дико ржет

Подсобный, старый конь на тихом ипподроме,

С телегой вместе

Поднимаясь к небесам!

1974-75 г. Благовещенск - Москва.