Я на самом деле так думаю.

Однако жизнь прекрасна, и надо упрямо идти вперед. Надо идти вперед, не задерживаясь на мелочах жизни. Надо уметь быть выше их.

Я пошел дальше своей дорогой, сначала задыхаясь в пыли, то есть путаясь в собственных мыслях и поступках, потом наконец окреп и вернулся к повторному радостному открытию Надежды Васильевны, "замечательного человека неподдельной души". (Последние слова, как видите, взяты в кавычки, ибо они принадлежат тете Оле. Естественно, эти слова высшей похвалы не имели непосредственного отношения к Надежде Васильевне, поскольку тетя Оля в то время ее не знала.)

В этот трудный момент нашей жизни у меня возникла светлая мысль познакомить Надежду Васильевну с тетей Олей.

Я подумал: хоть Надежда Васильевна и необыкновенно умная, а все равно в этой истории с Наташкой тетя Оля сможет ей помочь и словом и делом.

Вот у меня был такой случай в прошлом году. Один из моих первоклашек задумал бросить школу. Он лежал целыми днями в кровати и потерял всякий интерес к жизни. И никто не мог догадаться, в чем дело. Я его потащил к тете Оле, почти волоком тянул: он не хотел идти. Оказалось, он подарил своей соседке по парте будильник, который взял дома без спроса, а его родители взяли будильник у девочки обратно. И он после этого не мог пойти в школу. Стыдился. И никому не говорил это целых три дня! А тете Оле выложил через полчаса после знакомства. Все были удивлены, даже я, который знал, что тетя Оля умеет так заглянуть в душу, что перед нею раскрываются все - и необыкновенно умные, и умные, и даже форменные дураки.

– Пошли?
– предложил я Наташке.

По-моему, она была готова пойти за мной.

– А если она не ушла?
– неуверенно спросила Наташка.

– Положись на меня, - сказал я.
– Мы пройдем через соседний подъезд.

Взял ее за руку - в который раз!
– чтобы вести дальше.

"В путь, в путь! Усталым путникам нужен отдых" - так всегда говорила мне в детстве тетя Оля, когда я уставал и хныкал и не хотел идти дальше. И каждый раз загадочно звучащие слова "усталым путникам", обращенные ко мне, восстанавливали мои силы.

– В путь, в путь!
– крикнул я.
– Усталым путникам нужен отдых!

Мы вошли во двор и нырнули в соседний подъезд.

Я вышел к Надежде Васильевне впервые без всякой радости. Поэтому и на лифте не поехал, а побрел пешком, желая набраться сил для разговора.

Надежда Васильевна стояла на прежнем месте. Она была одета явно не по погоде: в новое прекрасное пальто. Это меня еще больше насторожило, и слова, которые я заранее приготовил, о том, что Наташка ушла из дому и теперь временно будет жить у меня, застряли в горле.

– А-а-а, добрый вечер, - обрадовалась мне Надежда Васильевна.
– Ты куда в такую погоду?

– Я люблю дождь, - ответил я неестественно хриплым голосом.
– А вы такси ждете?

– Нет, - ответила она и смахнула каплю дождя, которая упала на рукав ее прекрасного пальто, - Наташу.

– Наташу?
– переспросил я, продолжая прикидываться, что ничего не знаю, хотя мне было это неприятно.

– Я зашла за ней в школу, как мы условились, но она меня не дождалась... И вот куда-то пропала.

– Это с ней бывало и раньше, - сказал я.

– А я что-то волнуюсь, - ответила Надежда Васильевна.

– Зря волнуетесь. У нее здесь подруг полный дом, и все ее любят, успокоил я.
– Зашла к кому-нибудь и заигралась.

Зачем это я говорил, было совершенно непонятно, но говорил, и все.

– Я всех обегала, - сказала Надежда Васильевна.
– Никто ее не видел.

После этого разговор наш увял. От дождя и волнения меня стал бить озноб. К тому же я всегда чувствую неловкость, когда люди молчат, хотя хорошо знаю, что неловкость от этого не надо испытывать. Молчи столько, сколько тебе самому хочется, а говори, только когда у тебя есть в этом необходимость. Тетя Оля часто мне напоминала: "Слово надо беречь, ибо оно свято, оно способно выражать мысль. Человек, который говорит, - творец. Поэтому никогда не надо просто болтать. Болтовня унижает слово".

Вспомнив эти слова, я легко промолчал еще минут десять и немного окреп для дальнейшего разговора.

– "Прежде чем отчаиваться или разочаровываться в ком-то, объясни ему все хорошенечко, он и поймет". Так говорит тетя Оля.

– Вот как, - многозначительно произнесла Надежда Васильевна.

– Тетя Оля давно бы помирилась с Наташкой, - сказал я.

– А кто тебе сказал, что я с ней поссорилась?
– спросила она. Впрочем, это не имеет значения... Продолжай, я тебя слушаю.

От этих ее слов слегка пахнуло ледяным ветром, но отступать было поздно.

– Да, - сказал я, - у нее свой метод.

– Какой же?

– Она всегда все прощает, - сказал я, незаметно поглядывая на Надежду Васильевну.
– С ней легко и просто.

Я опять посмотрел на Надежду Васильевну. По-моему, мои слова произвели на нее благоприятное впечатление, и я отправился в дальнейшее путешествие:

– Хотите, я вас с ней познакомлю?

Я ей давно жужжал про тетю Олю, и она знала все ее привычки, возраст, даже то, как она странно одевается, как она вкусно печет пироги и варит варенье. То, что она по утрам полчаса ни с кем не разговаривает: в эти полчаса она сосредоточивается. О том, как она пьет десять чашек кофе, совсем крохотных, потому что любит его пить, а много ей нельзя.