Затем в панике стала набирать номер домашнего телефона. В ответ - лишь бесчисленные гудки.

– Здравствуйте, Капочка.

Вздрогнув, она обернулась. Рядом стоял заведующий Публичной библиотекой Казимир Владиславович Бронский, милейший и добрейший старичок, чем частенько беззастенчиво пользовались многие сотрудники.

– Я слышал, у вас неприятности?
– сочувственно поинтересовался он.

– Казимир Владиславович, родненький, мне срочно домой надо! взмолилась она со слезами на глазах.

– Раз надо, идите. Я попрошу Ольгу Григорьевну, она подменит.

– Она не согласится.

– Кто, Ольга Григорьевна? С привеликим удовольствием! Не переживайте.

– Казимир Владиславович... Я не знаю, как вас... благодарить.

– И не надо, коли не знаете, - улыбнулся он.
– Пока не уладите дома все дела, не приходите.
– Он поднял вверх палец: - Запомните: самое бесценное в жизни - не друзья, богаство, чины и даже не Родина, а - семья. Человек может потерять все, в том числе, и память, но голос крови остается. Он сильнее смерти, потому что звучит и после нее, в наших детях, внуках и всех последующих поколениях.

– Спасибо вам, - с чувством прошептала Капитолина и, обняв, от всей души поцеловала старика.

Открыв дверь в квартиру, она, не раздеваясь, проверила комнаты, кухню, даже в ванную и туалет заглянула. И когда поняла, что Веры и Женьки не было и быть не может, обессиленно рухнула на табуретку в кухне, опустошенная до дна страшной, пугающей и тоскливо-обреченной неизвестностью. Мыслей не было, жить не хотелось...

Она сидела, медленно раскачиваясь на табуретке из стороны в сторону. В огромные, зеленые глаза, гибко и осторожно, как крадущийся к жертве хищник, постепенно вползало безумие. Сердце еще проталкивало с усилием густую, горячую кровь в стиснутые спазмом сосуды - к мозгу, к мозгу, к мозгу... Но его здоровые клетки уже стало ломать, выкручивать в тонкие, с заостренными, рванными краями, спирали. Из друга, верного и надежного, мозг превращался в чудовищного монстра-матку, ежесекундно рожавшего отвратительных уродцев картины и образы, достойные кисти великого Гойи. Они переплетались между собой, наслаиваясь и вытягиваясь в бесконечную пуповину, на конце которой набухало, росло, вытекая через уши, рот, нос, заполняя вокруг все видимое пространство нечто неуправляемое и безудержное, имя которому - кошмар... Она чувствовала, как погружается в эту рыхлую, вязкую, изголодавшуюся по свежему, незамутненному сознанию, субстанцию...

– Мама-аа-а!!!

Капитолина жадно глотнула ртом воздух, судорожно шаря вокруг руками и пытаясь понять, откуда доносится голос сына. Она сидела... на полу. Рядом валялась опрокинутая табуретка, а в голове, не смолкая, звучал надрывный, как стон вечевого колокола, набат.

– Телефон!
– Капитолина, отшвырнув ногой табуретку, запутавшись в полах пальто и длинном шарфе, кинулась в прихожую.

По квартире вовсю гулял сквозняк, входная дверь - распахнута настежь. Капитолина быстро захлопнула ее, одновременно срывая трубку телефона.

– Алло! Вера! Женечка! Алло, где вы?! Я вас не слышу!!! Отвечайте!!! слезы градом катились по щекам, застилая не только глаза, но и весь белый свет.
– Милые мои, родненькие... Где вы-ы-ы?
– тонко, жутко, как обезумевшая волчица, завыла она.

– Кто... это?
– донесся до нее слегка испуганный мужской голос.

Она попыталась сосредоточиться и успокоиться.

– Это... я... Капитолина! Говорите... Почему вы молчите?!!

– Извините, но вы не даете мне и слово вставить!

– Я слушаю, слушаю вас. Кто вы?
– шмыгая носом и тяжело дыша, пролепетала она.

– Нам необходимо встретиться.

– Да-да, конечно, - поспешно проговорила Капитолина.
– Я сделаю все, что вы скажите. Я никому ничего не скажу, поверьте... Только скажите, они... еще живы?

– Да, кто, черт возьми?!
– раздраженно спросил мужчина.

– Мои!
– закричала она в панике.
– Женечка, Вера - они живые? Повисло тревожное молчание.
– Алло? Вы слышите?!

– Послушайте, вы - Капитолина Сотникова?

– Да!

– Никуда не уходите, слышите? Сейчас за вами приедут. Вы поняли?

– Я поняла, поняла...
– голос ее дрожал.
– Только ответьте: с ними все в порядке?
– И она громко разрыдалась.

– За вами приедут, ждите.
– В трубке послышались гудки отбоя...

Капитолина положила трубку. Немигающим, пустым взглядом уставилась в стену. На вешалке висела уже приготовленная к весне куртка сына.

– Я сойду с ума, - проговорила она вслух.
– Нельзя сидеть и ждать!

Виски ломило, щеки пылали и она почти ничего не различала из-за градом катившихся слез. Наконец, заставила себя успокоиться, несколько раз глубоко, судорожно вздохнула и... Вспомнила!

– Сейчас, сейчас...
– шептала взволнованно, стараясь правильно набирать номер.

Трубку почти сразу сняли:

– Слушаю вас...

Она отстранила трубку телефона и с изумлением молча уставилась на нее.

– Кто говорит?
– донеслось до ее слуха.

– О, Господи...
– только и смогла выдохнуть она. Это был голос человека, с которым она только что закончила говрить.