Подойдя к условленному месту сбора, с облегчением заметили Алексея.

– Как тут?
– спросил Иволгин.
– Саша не появлялся?

– Не нравится мне эта фазенда, Андреич, - шепотом откликнулся Алексей.
– К тому же...
– Он замолчал, не желая выглядеть дураком, но потом все-таки решился: - Я тут сдуру чуть Бородино не устроил. Прямо руки зачесались. Стою возле во-о-он той сосенки и вдруг чувствую: пялиться кто-то в спину. Будто дрелью дырку для ордена сверлит. Хотел уже бабахнуть из ствола, да вовремя одумался. Одним словом, Андреич, нечисть тут вокруг какая-то шастает, хочешь верь, хочешь - нет.

– Я же говорил - оборотни, - влез Приходько.

– Сами вы оборотни!
– разозлился майор.
– Всю кровь уже из меня выпили своими ужастиками. Ну помандражили маленько и что теперь?! Наверняка зверюга какой-нибудь на охоту вышел.

– Дай ему Бог скорейшей и удачной охоты, но чур меня!
– ввернул, притоптывая на месте, Алексей.
– Андреич, может, мне пойти? Что-то Санек задерживается.

– Если Артемьев там, - он кивнул в сторону дома, - он тебя в два счета вычислит. Видел же в больнице.

– А если его - тьфу-тьфу!
– не дай Бог, на куски режут?

– Ага, скальпелем... Думай, что говоришь!

– Никак заблудились, люди добрые?
– неожиданно раздалось у них за спинами.

Все трое моментально развернулись, причем Иволгин и Добровольский автоматически выхватили пистолеты.

– Вы игрушки-то свои на место верните. Меня, может, и положите, а вот их - эт вряд ли.

Перед ними стоял высокий, с косой саженью в плечах, мужчина с двустволкой за спиной. Рядом с ним, вывалив языки и оскалив чудовищные пасти, смирно и тихо сидели два волкодава, чья родословная, без сомнения, происходила от мифического Цербера, охранявшего, по мнению жизнерадостных греков, вход в преисподнюю. Офицеры медленно опустили оружие; от их внимания не ускользнуло, как даже на это малейшее движение собаки отреагировали, молниеносно подобравшись и приготовившись к прыжку.

– Сидеть!
– негромко, но властно приказал хозяин, и псы тут же послушно замерли, продолжая, однако, сверлить непрошенных гостей диковатыми, не сулящими ничего хорошего, взглядами.
– Не в моих правилах гостей на улице держать, - спокойно и обыденно заметил мужчина.
– Милости прошу в дом, уж коли пришли, - усмехнулся он и, не оглядываясь, широкими шагами направился к подворью.

Оперативники, переглянувшись, последовали за ним. В просторных сенях долго обметали снег. Иволгин поймал сочувственный взгляд, брошенный хозяином на их чересчур легкомысленную для подобных прогулок обувь. "Жалельщик чертов!
– подумал, злясь, прежде всего, на себя.
– Взял, как тетеревов на току!
– Но тут же сам и успокоил: - Не дрейфь, окромя штиблет, терять нечего. Прорвемся!" Все вместе ввалились в просторную, чистую горницу.

– Располагайтесь, гости дорогие, - приветливо, но с усмешкой, проговорил хозяин.
– Сейчас вечерять будем, самое время. Аннушка, - крикнул в глубину дома, - готовь стол.

Из смежной комнаты вышла симпатичная, небольшого росточка, женщина, у которой под широким платьем из яркой "шотландки" заметно выпирал округлившийся живот. Она радушно улыбнулась, отчего лицо ее стало еще симпатичнее и привлекательнее.

– А у меня все готово. Замерзли, наверное?
– спросила с участием.

– Есть маленько, - откликнулся, потирая руки, Иволгин.
– Он смерил хозяев изучающим взглядом и развел руками: - Вот только товарища своего потеряли мы.

От майора не ускользнул испуг, промелькнувший в глазах хозяйки.

– Да спит ваш дружок, - хозяин хитро усмехнулся.
– Умаялся чуток.

– Как спит?!
– не поверил Иволгин.

Вместо ответа мужчина приобнял женщину и представил ее:

– Вот, значит, Анна Федоровна, супружница моя. А я, стало быть, Ерофей Данилыч. Что касаемо дружка вашего, так его и вправду сморило чуток. В спаленке и отдыхает.

Иволгин и Добровольский переглянулись, Алексей прошел в соседнюю комнату. На широкой лежанке, заботливо укрытый теплым лоскутным одеялом, мирно и сладко посапывал Саша Костиков. Рядом, на старинном сундуке, лежала аккуратно сложенная одежда.

– Ну-у, дела-а, - пробормотал вполголоса Алексей и вышел.

Вернувшись в горницу, успокоил коллег:

– Спит, как младенец.
– Увидев веселые искорки в глазах хозяина, не удержался и спросил: - Как же вам удалось завалить его?

Ерофей хмыкнул и пожал плечами:

– Разные люди по тайге ходят. Бывает, и лихие попадаются. А по сну в человеке многое разпознать можно.
– Глянул остро, пронзительно и вдруг улыбнулся: - Да чтой-то мы стоим, милости прошу к столу. За столом-то, оно сподручнее разговоры вести.

Гости молча расселись и... открыли рты, когда Ерофей, прежде чем сесть, принялся креститься на иконы в красном углу и, беззвучно шевеля губами, читать молитву. Иволгин и Добровольский неловко стали подниматься из-за стола. Но Ерофей жестом остановил их: