"Не уйти ли?-подумал Авдей.-Вот вздор! Смелей!.."- Марья Сергеевна...заговорил он довольно твердым голосом.

Маша обернулась к нему.

– Извините меня,- начал он как бы шутя,- но позвольте, с моей стороны, узнать, что вы думаете обо мне, чувствуете ли какое-нибудь... этакое... расположение к моей особе?

"Боже мой, как он неловок!" - сказала про себя Маша.- Знаете ли вы, господин Лучков,- отвечала она ему с улыбкой,-что не всегда легко дать решительный ответ на решительный вопрос?

– Однако...

– Да на что вам?

– Да я, помилуйте, желаю знать...

– Но... Правда ли, что вы большой дуэлист? Скажите, правда ли,промолвила Маша с робким любопытством,- говорят, вы уже не одного человека убили?

– Случалось,- равнодушно возразил Авдей и погладил усы.

Маша пристально посмотрела на него.

– Вот этой рукой...- прошептала она.

Между тем кровь разгорелась в Лучкове. Уже более четверти часа молодая хорошенькая девушка вертелась перед ним...

– Марья Сергеевна,- заговорил он опять резким и странным голосом,- вы теперь знаете мои чувства, знаете, зачем я желал вас видеть... Вы были столько добры... Скажите же и вы мне наконец, чего я могу надеяться...

Маша вертела в руках полевую гвоздику... Она взглянула сбоку на Лучкова, покраснела, улыбнулась, сказала: "Какие вы пустяки говорите",- и подала ему цветок.

Авдей схватил ее за руку.

– Итак, вы меня любите!
– воскликнул он. Маша вся похолодела от испуга. Она не думала признаваться Авдею в любви; она сама еще наверное не знала, любит ли она его, и вот уж он ее предупреждает, насильно заставляет высказаться-стало быть, он ее не понимает... Эта мысль быстрее молнии сверкнула в голове Маши. Она никак не ожидала такой скорой развязки... Маша, как любопытный ребенок, целый день себя спрашивала: "Неужели Лучков меня любит?",- мечтала о приятной вечерней прогулке, почтительных и нежных речах, мысленно кокетничала, приучала к себе дикаря, позволяла при прощанье поцеловать свою руку... и вместо того...

Вместо того она вдруг почувствовала у себя на щеке жесткие усы Авдея...

– Будемте счастливы,- шептал он,- ведь только есть одно счастье на земле!..

Маша вздрогнула, с ужасом отбежала в сторону и, вся бледная, остановилась, опираясь рукой о березу. Авдей смешался страшно.

– Извините меня,- бормотал он, подвигаясь к ней,- я, право, не думал...

Маша молча, во все глаза, глядела на него... Неприятная улыбка кривила его губы... красные пятна выступили на его лице...

– Чего же вы боитесь?
– продолжал он,- велика важность? Ведь между нами уже все... того... Маша молчала.

– Ну, полноте!.. что за глупости? это только так... Лучков протянул к ней руку...

'Маша вспомнила Кистера, его "берегитесь", замерла от страха и довольно визгливым голосом закричала: *

– Танюша!

Из-за орехового куста вынырнуло круглое лицо горничной... Авдей потерялся совершенно. Успокоенная присутствием своей прислужницы, Маша не тронулась с места. Но бретер весь затрепетал от прилива злости; глаза его съежились; он стиснул кулаки и судорожно захохотал.

– Браво! браво! Умно-нечего сказать!-закричал он. Маша остолбенела.

– Вы, я вижу, приняли все меры предосторожности, Марья Сергеевна? Осторожность никогда не мешает. Каково? В наше время барышни дальновиднее стариков. Вот тебе и любовь!

– Я не знаю, господин Лучков, кто вам дал право говорить о любви... о какой любви?

– Как кто? Да вы сами!-перебил ее Лучков,-вот еще!
– Он чувствовал, что портит все дело, но не мог удержаться.

– Я поступила необдуманно,-проговорила Маша.- Я снизошла на вашу просьбу в надежде на вашу аеПсагезве... да вы не понимаете по-французски, на вашу вежливость...

Авдей побледнел. Маша поразила его в самое сердце.

– Я не понимаю по-французски... может быть; но я понимаю... я понимаю, что вам угодно было смеяться надо мной...

– Совсем нет, Авдей Иваныч... я даже очень сожалею...

– Уж, пожалуйста, не толкуйте о вашем сожалении,- с запальчивостию перебил ее Авдей,- уж от этого-то вы меня избавьте!

– Господин Лучков...

– Да не извольте смотреть герцогиней... Напрасный труд! меня вы не запугаете.

Маша отступила шаг назад, быстро повернулась и пошла прочь.

– Прикажете вам прислать вашего друга, вашего пастушка, чувствительного Сердечкина, Кистера?-закричал ей вслед Авдей. Он терял голову.-Уж не этот ли приятель?..

Маша не отвечала ему и поспешно, радостно удалялась. Ей было легко, несмотря на испуг и волненье. Она как будто пробудилась от тяжелого сна, из темной комнаты вышла на воздух и солнце... Авдей как исступленный посмотрел кругом, с молчаливым бешенством сломал молодое деревцо, вскочил на лошадь и так яростно вонзал в нее шпоры, так безжалостно дергал и крутил поводья, что несчастное животное, проскакав восемь верст в четверть часа, едва не издохло в ту же ночь...