Калитка отворилась всего на секунду, впустив гостей. На улице начинало светать, и забираться под окна дома было опасно. Русинов осторожно вышел из машины, попробовал заглянуть во двор – там было еще темно, да и забор высокий, бесшумно не перелезть. Он метнулся вдоль изгороди: участковый обстроился основательно. В сторону огорода с цветущей картошкой выходили рубленые стены сараев, так что путь во двор один – через калитку или ворота.

Он тронул калитку – заперто изнутри… И тогда демонстративно сел на скамеечку и стал ждать. Прошло минут двадцать, прежде чем во дворе заходили: сначала послышался неясный говор двоих мужчин, затем неожиданно взвыл стартер легковой машины. Двигатель долго не заводился – похоже, давно не ездили! – лишь с шестого приема раздался мерный гул «Жигулей».

– Давай скорее! – внятно сказал кто-то. – Чемодан в багажник!

Будто удирали!

Русинов затаился в проеме запертой калитки. Вот дрогнули ворота, и створки их распахнулись наружу, заслонив Русинова. Со двора выехал «жигуленок» шестой модели, новенький, молочно-белый, притормозил возле машины Русинова. Не видно, кто за рулем! Вышедший вслед за машиной человек стал запирать ворота: завел одну створку, потом взялся за другую, открывая Русинова.

Это был Раздрогин! Только неузнаваемый – в белом летнем костюме, черной рубашке и белом же галстуке, в руке небольшой кейс. Он куда-то срочно уезжал!

Русинов выступил из проема калитки и оказался за спиной и чуть сбоку от Раздрогина.

– Здравствуй, Виталий!

Раздрогин замер, но лишь на миг! Спокойно захлестывая створку ворот с другой створкой, обернулся…

Он! Разве что возмужал, заматерел – эдакий элегантный молодой купец.

– Ну что смотришь, Раздрогин? – спросил Русинов. – Мы тебя ищем лет пятнадцать. А ты здесь?

Он владел собой великолепно: спокойно бросил кейс на заднее сиденье, распахнул переднюю дверцу, чтобы сесть.

– Вы обознались. Извините…

Русинов забежал вперед, встал, опершись руками на капот:

– Виталий, давай поговорим! Я – Русинов. Ты же знаешь меня!

По Институту они не были знакомы, никогда не встречались, но он, общаясь с хранителями, не мог не знать Русинова. Мало того, возможно, принимал участие в его судьбе…

Раздрогин выпрямился – одна нога была в кабине.

– Вы ошиблись! – внушительно и властно проговорил он. – Уйдите с дороги!

Второй, бывший за рулем, безбородый, крупный парень, резко распахнул свою дверцу. Они невероятно спешили!

Русинов отступил от машины:

– Мы еще увидимся, Раздрогин! Я буду здесь, понял? Я никуда отсюда не уйду!

Дверцы мгновенно захлопнулись, и «жигуленок» рванул с места, пробуксовывая на влажной от росы траве. Русинов ощутил, как заболели ладони: молодая кожа под лопнувшими пузырями иссохла, истрескалась по линиям руки и кровоточила. А старую он содрал, пока ехали на телеге с Лобаном…

В проеме калитки стояла немолодая женщина. По возрасту – наверняка мать Ольги… Она все слышала и видела.

– Здравствуйте, – сказал Русинов.

– Откуда вы здесь? – не скрывая страха и недоумения, спросила она. – Как вы здесь оказались?

– Приехал, – он сделал несколько шагов к калитке. Женщина запахнула фуфайку на груди, словно защищаясь. – Увидел свою машину возле ваших ворот… Не бойтесь меня.

– Я не боюсь! Но вас же ищут повсюду!

– Кто меня ищет?

– Муж… И с ним – люди. Прилетели на вертолете…

– Где же они? – насторожился Русинов: с вертолетом его могла искать только Служба…

– В горах, – она недоуменно пожала плечами. – Вчера нашли машину и снова уехали.

– Видимо, мы разминулись по дороге, – предположил он. – Но меня никто не должен искать! Я не терялся.

– Не знаю… Ищут. – Она что-то утаивала и относилась к нему с опаской. И почему-то все время рассматривала его.

Скорее всего, это была Служба! Он запечатал радиомаяк в свинцовый панцирь и ушел из эфира. Наверное, эта штуковина работала настолько исправно, что такого не могло быть. Потому и подняли тревогу. Но ведь Служба обязательно бы обыскала машину и обнаружила радиомаяк! И сразу бы раскусила его хитрость. Впрочем, могла и так раскусить. Теперь они перерывают Кошгару!

– Скажите, а как вас зовут?

– Надежда Васильевна…

– Надежда Васильевна, а Ольга дома? – спросил он.

– Нет, она в больнице… Дежурит.

– Но там замок на двери!

– Мы на ночь запираем, – пояснила она. – А ходим через черный ход. Чтобы больные не убегали домой…

– Мне можно увидеться с ней? – спросил Русинов. Она смешалась – не хотела пускать его к дочери! Но и отказать не смогла…

– Хорошо… Я провожу…

– Простите меня, Надежда Васильевна, – он замялся. – У вас гости были… Молодой человек с бородой – это Виталий Раздрогин?