Шрифт:
Он никак не мог придумать слова, чтобы все объяснить. Разом. Фразы выстраивались длинными цепочками, обрывались, путались, уводили так далеко…
– На этот раз вам не спустят, – прошептал он вместо объяснения.
Куай-Гон повернулся к нему. Оби-Ван тут же сделал вид, что все в порядке, что просто он долго смотрел на солнце по примеру учителя, и ему режет глаза яркий свет, и… он хлюпнул носом. Хотелось стать очень маленьким, чтобы, как раньше, спрятаться от всех бед и напастей, заснуть, положив голову на колени учителю. Куай-Гон положил руку ему на плечо.
– .Тебе так много еще нужно узнать, мой юный падаван, – улыбнулся он.
Теперь Анакин Скайуокер стоял перед Советом: так же, как несколько часов назад стоял сам Куай-Гон Джинн. Когда Куай-Гон привел его сюда и поставил перед двенадцатью джедаями, мальчик был сильно взволнован. Страшно и неуютно было стоять в мозаичном круге перед молчащими джедаями.
Выставленный на всеобщее обозрение, Анакин чувствовал себя беззащитным.
Взгляды джедаев были бесстрастными, но мальчик был уверен, что они проникают в его душу. Молчание, как казалось, было невыносимо долгим.
Потом, без всяких предупреждений и объяснений, ему начали задавать вопросы.
Никто не пытался ни ободрить, ни успокоить Анакина. Некоторых он узнал:
Куай-Гон говорил о них, а Анакин достаточно легко составлял портрет по имени и двум-трем словесным штрихам.
Джедаи очень долго терзали Анакина вопросами, проверяли его память, оценивали знания, словно искали в нем нечто… Но что?.. Они узнали о его рабстве. О жизни на Татуине, о матери и друзьях, о гонках и Уотто – обо всем, что было в его небольшой и небогатой истории.
А сейчас Мэйс Винду смотрел на экран, невидимый Анакину, и требовал называть объекты, которые появлялись на этом экране. Образы проявлялись в мозгу Анакина с такой скоростью, что он невольно вспомнил ландшафты пустыни и гор, стремительно летевшие мимо кокпита его гоночной машины.
– Банта… генератор гипердрайва… протонный бластер… – Образы мгновенно растворялись, едва он называл слово. – Республиканский крейсер… родианская чашка… ховер хаттов…
Мэйс погасил экран, поднял взгляд и посмотрел на мальчика.
– Хорошо, хорошо, молодой человек. – похвалил невысокий морщинистый и ушастый старичок, которого все называли Йода.
Его глаза, казавшиеся Анакину сонными, зорко смотрели из-под приспущенных век. – Что ты ощущаешь?
– Мне холодно, – сознался Анакин. + Страшно тебе?
Мальчик помотал головой.
– Нет.
– Страшно за свою жизнь? – чуть наклонившись вперед, спросил смуглолицый Мэйс Винду.
– Нет, – ответил Анакин и осекся: ему почудилась фальшь в собственном ответе.
Йода прищурился и шевельнул длинными ушами.
– Видим тебя насквозь, – негромко сказал он.
– Доверься своим чувствам, – сказал Мэйс Винду.
Худощавый старик по имени Ки-Ади-Мунди разгладил бороду:
– Ты все время думаешь о матери.
При упоминании мамы Анакин закусил губу.
– Я скучаю по ней.
Иода повел взглядом по замершим фигурам джедаев. + Ты потерять ее боишься, м-м?
Анакин вспыхнул.
– А это имеет какое-нибудь значение? – нерешительно спросил он.
Глаза Йоды вновь подернулись сонной поволокой.
– Огромное. Страх – это путь к темной стороне. Страх рождает гнев. Гнев рождает ненависть. Ненависть – залог страдания… Сложнейшее решение Совет должен принять. Серьезное. Очень… Сильный страх я в тебе ошушаю.
– Я не боюсь! – с досадой воскликнул мальчик.
Ему захотелось оборвать этот разговор и убежать прочь.
Но казалось, Йода его не слышит и не видит:
– Джедай должен владеть умением сосредоточиваться. Должен обладать искусствами размышления и отрешения. А я чувствую в тебе слишком много обычного человеческого страха, юный Скайуокер.
Анакин медленно выдохнул. Когда мальчик заговорил, румянец волнения сошел с его лица и голос вновь звучал спокойно:
– Я не боюсь.
Йода задержал на нем взгляд.
– Тогда продолжим, – негромко сказал он.
ГЛАВА 16
У окна королевских покоев стояли двое, и более странной пары трудно было вообразить. Она – царственна и бесконечно спокойна. Он – перепуган и издерган. Но они делили друг с другом молчание и беспокойство. Королева Набу Амидала и гунган Джар Джар Бинкс смотрели, как закат окрашивает небо Корусканта ослепительным золотом, отражается от металла и стекла города, заставляет шпили домов вспыхивать ослепительными бликами.