Так, например, из традиционного анализа процесса девчоночьих сборов неопровержимо следовало, что этот процесс не может быть завершен никогда. Но стоило Сену отбросить четкую логику, как выяснилось, что проблемы не существует.

– Так что, девушки? – спросил он. – Еще минуточка и все?

– Нет! Полминуточки! – воскликнула Амели. – Тридцать секундочек!

– Тогда пойдем, Гаттер. А девчонки через тридцать секунд нас догонят.

– Я уже, – сказала Пейджер, рассовывая по потайным карманам метательные ножи, вилки и ложки, – пошли.

– Я же не все взяла! – взмолилась Амели. – Надо еще зубную щетку, и пару носков, и платочек, и эту коробочку…

– Лысый Мерлин! – зашипел Порри. – Коробочка-то тебе зачем?

– Она красивая.

Но Пейджер и Гаттер уже шагали к выходу. Амели заморгала им вслед, явно собираясь пустить прозрачную девичью слезу.

– Ничего, – успокоил ее Сен, – оставь коробочку. Ты сама красивая.

Пулен зарумянилась, разом забыв и о коробочке, и о зубной щетке.

«Абсолютно нелогичный аргумент, – подумал мальчик, выходя вслед за Амели, – но ведь подействовал же! Может, прав Гаттер – есть своя логика в нечеткой логике?»

Но размыслить эту мысль обстоятельно не удалось: сразу за дверью добытчики хочуг наткнулись на первое препятствие. Поперек коридора, уперев стрелки в края циферблата, стоял легендарный Первертский будильник.

– Режим нарушаем? – уточнил он. – Расписание не про вас писано? А завтра опять вас полдня будить буду?

– Не будешь, – отмахнулся соня Гаттер, которому по утрам доставалось больше других. – Мы только к вечеру вернемся.

– Если вернемся, – добавила Мергиона.

Будильник, вместо того чтобы с облегчением вычеркнуть из своего ежечасника четыре неприятных дела, так напрягся, что перестал тикать.

– Это куда вы намылились? – спросил он совсем уж грубо.

– На Куда-яму, – огрызнулась Мерги по-японски [192] .

Услышав японскую речь, зловредный часовой механизм тикнул и принялся вращать стрелками, выстраивая их в какую-то комбинацию.

– Он сейчас звенеть начнет! – замахал руками Сен. – Держи его!

Будильник немедленно стали держать: Мергиона при этом била его по голове, а Гаттер изо всех сил вцепился в ключики на задней крышке часов. Блюститель распорядка поднатужился, прохрипел: «Начало шестого сигнала…», потом в его недрах что-то треснуло, и стрелки безжизненно повисли.

– Засунь в рюкзак, – приказала Пейджер, – здесь его бросать нельзя.

– А бросить сломанный и беспомощный будильник на улице, значит, можно? – спросила Амели.

– Зачем на улице? Потом Порри его починит.

– Да его даже чинить не нужно, – заметил Гаттер, упаковывая будильник, – там пружина слетела, ее просто накрутить надо.

До выхода из башни Орлодерра добрались без приключений. Мерги быстро забралась на стену, где пламенел дежурный зло-свет, и сбила плакат «Идиот!». Злосвет, избавленный от источника раздражения, заурчал и померк.

Осталось пересечь школьный двор и выбежать за ворота Первертса.

– Готовы? – спросила Мергиона. – На счет «три». Раз, два… Стоп!

На счет «два» перед детьми словно из-под земли… вернее, просто из-под земли выросли четыре бледные тени.

– Утопленник? – окликнул их Гаттер. – Парашютист?

Но тени не слишком походили на факультетские приведения.

Вместо обычных шуточек с душком они устроили хоровой плач.

– Нельзя! Нельзя! Нельзя! – стонала одна, набрасываясь на Гаттера.

– Не пущу-у-у! – по-вдовьи завывала вторая, кружась вокруг Сена.

– Не положено! Ты обещала! Обманщица! – наседала на Амели третья.

– Стой, рыдать буду! Не выходить, опасная зона! – отрывисто причитала та, что опекала Мергиону.

Злосвет замигал, начиная разгораться.

– Это же наши подписки о невыезде, невыходе и всем таком прочем! – сообразил Сен, разобрав на одной из теней свою подпись. – Я думал, это просто формальность.

– А я думаю, это просто глупость! – Мерги повернулась к Амели. – Пулен, пока я разрядилась, поколдуй, а?

– Супер-Памперс,  – сказала Амели, аккуратно поведя палочкой. Бюрократические призраки заткнулись кляпами, спеленались и попадали на землю.

– Круто! – похвалила подругу Мерги. – Прямо боевое заклятие. Где взяла?

– Нам на домоводстве давали, – всхлипнула Пулен.

– Эй, – торопливо вмешался Гаттер, – а реветь-то зачем?

– А ведь получается, что она права, подписка моя. Я обещала, и… и-и-и… и обманула. Как теперь жить? Свинья я и гадина!

Злосвет разгорался все ярче.