Шрифт:
– …но этого мыслителя мы на заметку возьмем. Следующее загадочное событие. Открытый урок по неволшебным дисциплинам.
– Это не загадочное, а разгильдяйское событие, – насупился Клинч. – Из-за этих дурацких гномов нас всех могли уволить. Если бы не детишки…
– Да-да, – кивнул Браунинг. – Профессор Лужж, Открытый урок – это ваша инициатива?
– Нет, конечно! – хорька сменил грустный суслик. – Департамент Просветления вдруг потребовал…
– Замечательно. Запомните этот факт. Затем произошло похищение секретных ухогорлоносов. Точнее, попытка похищения, предотвращенная все теми же детьми…
– А вот теперь точно «Ха!» – заорал Асс. – Вот она, связь между загадочными событиями. Так называемые дети! Аесли, Гаттер, Мергиона. Они замешаны во всех делах. Это они! Малолетние преступники! Как я их раскусил? На «раз»!
– Раз, два, три… – сказал Развнедел, – четыре, пять, ам!
– Нужно их допросить! Давайте я! У меня и не такие начинали говорить.
– У меня и не такие замолкали, – буркнул Клинч. – Надолго.
– Очень хорошо, коллега, – произнес Браунинг голосом, в котором не было ничего хорошего. – Немедленно отправляйтесь к малолетним преступникам и допросите их.
Со сдавленным «Ха!» Фантом вылетел из кабинета.
– А вы жестокий человек, святой отец, – заметил грустный суслик. – Там же Мергиона.
– Очень на это надеюсь, – сказал жестокий святой отец. – Если Асс продержится хотя бы десять минут, я успею досказать все, что знаю [198] . После случая с ухогорлоносами появляется весьма странный приказ о Едином Магическом Экзамене. Приказ, не оставляющий никаких шансов продолжить обучение в Школе волшебства для Мергионы и Сена… Почти никаких, за исключением одного – использовать Трубу Мордевольта. Проходит четыре дня, до мысли о Трубе никто в школе не додумывается, и тогда неизвестный, но очень сильный маг применяет заклинание массового озарения.
– Ох, – сказал суслик, превращаясь в кролика.
– Охрометь можно! – сдержанно ругнулся Клинч.
– Да, – согласился Браунинг. – Трубу извлекают из неприступного тайника, но помещают в не менее неприступный кабинет ректора. После этого экзамен внезапно переносится на десять дней – согласитесь, Югорус, это неслыханно – и госпожа Пузотелик, ловко манипулируя учениками и преподавателями, устраивает вынос Трубы в комнату Гаттера и Аесли, а затем – оставление Трубы без присмотра. А когда сообщникам Долорес похитить Трубу Мордевольта не удается, они довольствуются похищением Мордевольта. Так что, господа, придется признать, что нам противостоит целая организация, поставившая перед собой какие-то очень нехорошие цели.
– «Подземная тьма алчно надвинулась, – продекламировал Бальбо. – скрежеща в вожделении незримыми клыками мрака»! [199]
– Сам придумал? – спросил завхоз.
– Нет, – смутился Бальбо. – Свидетельство очевидца.
– А что я говорил!
Фантом Асс не оправдал доверия Браунинга, не продержавшись и трех минут. Собственно, чтобы добежать до спальни мальчиков и вернуться, больше времени и не требовалось.
– Они ушли! Нет, не ушли – они покинули Первертс! Кто покинул – тот преступник! Вот они кто!
– Как покинули? – испугался Югорус. Кролик мелко задрожал, прянул ушами и ускакал под стол. – Они не могли покинуть!
– Не могли? Да что вы понимаете! Еще как могли! Причем, заметьте, невзирая на подписки о невыезде!
Лужж взмахнул палочкой.
В центре кабинета материализовалась кучка худых и плоских существ, привязанных друг к другу на манер веника. Из их ротовых отверстий торчали кляпы.
– Это все Пейджер! – запищала одна из подписок, когда Клинч выдернул кляп. – Я ей говорила, что нельзя в связи с запретом, а она как засмеялась, а тут вторая как давай нас связывать! А я…
Завхоз сунул кляп обратно.
– Этого не может быть… – прошептал Лужж. – Я же им поручил… Я же их заколдовал… Они же должны решать мои дурацкие проблемы…
Отец Браунинг потер лоб и вдруг засмеялся.
– Югорус, Югорус… Пора бы вам уже привыкнуть к этим детям. Невесть куда на ночь глядя они отправились именно для того, чтобы решить ваши проблемы.
– Ик, – сказал Развнедел. – Ик. Витаминов никто не хочет?
Загадка Стоунхенджа
– Темно-то как, – Мергиона несколько раз махнула волшебной палочкой и с досадой сунула ее в карман. Магия, растраченная на петлю времени, еще не восстановилась. – Амели, давай ты.
– Ага, – Амели поводила палочкой из стороны в сторону, потом опустила ее к земле и плавно подняла вверх. – Торшерус!
Из земли вырос торшер на изогнутых ножках с абажуром в синенький цветочек. Осветительный прибор пошатнулся, переступил ножками, обрел равновесие и просиял:
– Готов светить на много лье, для вас, мадам, и вас, мосье! По этим льям назло врагам я помогу пройти друзьям! Я за ценой не постою, свет я пролью на каждый лью!
– Было темно и тихо, – сказал Сен, – стало светло и шумно. Амели, что это за солнце французской поэзии?