В постельку княжич вернулся лишь под утро, в состоянии какой-то сладкой легкости. Но напрасно он надеялся соснуть чуток, едва раздевшись, прилег, как перед ним появился Крутомил. Видать – ночью вернулся.

– Ах вот ты где, проказник, – богатырские руки старшего брата вытащили Млада из-под шкуры, княжичу показалось, что он летит – Крутомил подбросил братца в воздух, поймал, прижал к себе. Младояр обнял брата, лишь хихикнул, получая шлепок по голому заду.

– Жив, Крут! – радовался княжич, с любовью глядя на старшего брата.

– А что со мной станется? – улыбнулся Крутомил, – Да на мне ни царапинки. А вот тут, у вас… Ну да ладно, пронесло…

– Ага…

– Я горд тобой, Млад, – заявил старший княжич торжественно, – жаль, меня не было, зато ты был! Но ничего, мы еще этого злого колдуна словим, голову ему открутим!

– Ага!

Младояр редко видел отца в золотом венце. Князь надевал корону лишь в самых торжественных случаях, пренебрегая древними обычаями. А вот в былые времена, рассказывают, владыки везде и всюду ходили, надев на голову венец. Да чего только в прошлом не было. Даже закон, что с непокрытой головой мужу из дома выйти не полагалось. Вот и сейчас на княжичей шапочки натянули бархата красного, с ободками золотыми, каменья вкраплены – у Крутомила зеленые смарагды, у Гориполка – красные лалы. Младояру достались жемчуга…

Не один Дидомысл сидел на пиру, разодевшись во все лучшее. И на княжичах – одни шелка, все – в золотом да серебряном шитье, жемчуга да янтарь, застежки – золотые, как и блюда, с которых едят. Даже ручки у братин, и те – звериными головами с лалами, где глаза! Немало злата и на дружинниках, есть и такие добры молодцы, что покруче княжичей да воевод разряжены – цепи, пояса каменьями изукрашены – кто ж выхваляться в праздник запретит? И все блестит – свечей не пожалели, да еще позади каждого подсвечника – бронзовые щиты-зеркала света набавляют. Рядом с Младояром – братец Крутомил, на рубахе кот рыкающий, заморский, что в Черных Землях живет, вот только грива почему-то синим вышита. Одной рукой старший княжич с блюда ароматные куски жареного мяса подгребает, другой – Младояра обнимает, будто чует, не по себе на пиру младшему брату … Кругом шум стоит, в дуды дудят, струны гуслей перебирают, поют – справа одно, слева – другое, только в ушах звенит!

Почему-то вспомнился Старец Вод. Чего это он так смотрел? Прежде отворачивался – а тут вдруг пристально так? Даже страшно… Будто на жертву избранную… Разумом понятно – ну, во-первых, в Крутене сварожьев внуков в требу богам не дают, времена оны давно минули, да и второе есть. Когда-то, в стародавние времена приносили жертвы, бывало – и сыновей княжеских, первенцев. Ну – Младояр-то третий. Да, вот под слово вспомнилось – есть и третье. Рекам жертвовали не юношей, как остальным божествам, а девушек. «Так что – спи спокойно, Млад!» – усмехнулся про себя княжич.

К вечеру Младояр слинял с пира, оставив отца и братьев продолжать застолье без него. Меды столетние дали о себе знать – его ухода даже не заметили. Любители вин трехлетних – и в вовсе под столами лежат… Княжич пил только сбитень, на хмельное его не тянуло. Все радовались, а Младояр чуял нутром – слишком рано пировать. Нужно было поговорить, да о чем с упившимися рассуждать? Отец лишь кивал, лез целоваться, а Гориполк еще не совсем и поправился-то. Дружинники, хоть и хмельным набравшиеся, почтительно уступали дорогу Младояру, как самому князю почти… «Это не надолго» – успокоил себя Младояр, – «Сегодня героем хожу, завтра-послезавтра забудут, опять отроком стану…».

Княжич не удивился, найдя Иггельда трезвым, с ясным взглядом. Кажется, лекарь оказался вторым человеком в городе, понимавшим, что все не так просто. Ведун усадил воспитанника возле себя, угостил заготовленным молоком, еще теплым, видать – парным.

– Пора нанести ответный удар, – заявил Младояр, – вопрос лишь в том, как отыскать Белого Ведуна.

– Ты плохо считаешь удары, сейчас его очередь, – заметил Иггельд, – если проклятие – это удар, то мы ему уже ответили, когда спасли Гориполка от смерти. Теперь его очередь.

– Какой же это удар? Мы только отвели его руку…

– Да нет же, Млад, подумай сам! – лекарь поднял на княжича ясные очи, – Ведь его проклятие не сбылось. Сегодня об этом говорит Крутен-град, завтра – узнают во всех деревнях, в закоулках и чащобах, там, где боялись все Белого Ведуна. А с такой стати – и бояться перестанут, раз уж его колдовство такое слабое. Понимаешь?

– Он власть потерял?

– Еще не потерял, но вскоре потеряет. Так что мы нанесли ему сильнейший удар. Можно сказать, сбили с ног. И теперь можем получить сдачи.

– А мы его опередим!

– Тогда времени осталось не слишком много, – ведун выглядел озабоченным.

– Отчего же?

– Три дня вроде прошли, но это как считать. Если с утра после проклятия, а так простые люди считать будут, то три дня только сегодня поутру истекают.

– Стой, Игг, стой! – вскричал Младояр, – Выходит, чтобы честь свою ведовскую спасти…

– Ему непременно сгубить Гориполка надо. До рассвета!

– Тогда чего мы сидим? Надо отца предупредить!

– Я уже сказал князю, – попытался успокоить воспитанника Иггельд, – он обещался никуда Гориполка из хором не отпускать до рассвета.