На работу она надевала длинное вечернее платье — так положено, хоть музыканты в оркестровой яме и не видны зрителю. Платья шились на заказ, это было не дешево, а оклад второй скрипки в театральном оркестре оказался не намного выше зарплаты учительницы музыкальной школы, но Таня готова была на любые жертвы, лишь бы достойно выглядеть перед Ним.

Видеть Георга, пусть и изредка (заслуженный дирижер принимал участие не во всех спектаклях, кроме него, в штате было еще двое, помоложе и не столь именитых), было наивысшем счастьем для нее. Аплодисменты, которыми публика встречала появление Вербовского, она воспринимала так, точно они были обращены к ней. Георгия Борисовича любили все и зрители, и артисты, и музыканты. Особенно женщины.

Работая в театре, Таня многое узнала о своем кумире. Например, что он свободен, жена давно умерла, а сын уже взрослый — это вселяло надежду. Сына Георга Таня ни разу не видела: в театр он не приходил, а в Раздоры если и приезжал, то ни разу соседям не показался. Поговаривали, что он бизнесмен и вроде бы даже красавец… Тане, конечно, было бы любопытно на него взглянуть, но такая возможность никак не предоставлялась. А еще говорили, что, такой же донжуан, как и Вербовский — старший. И неизвестно, как насчет сына, а про отца это, увы, было правдой. Последнее огорчало Таню, хотя… Разумеется, она хотела бы длительных отношений с Георгом, замужества и вечного счастья. Но она так его любила, что согласилась бы даже на короткий роман… Если б он только этого захотел. Увы, Георгий Борисович почему-то не хотел включить соседку в список своих симпатий. На работе отделывался дежурной фразой в духе: «Танечка, вы сегодня очаровательны», на даче иногда заглядывал в гости по-соседски, пил чай с печеньем, часик беседовал с ней и мамой о том о сем и исчезал. И Тане оставалось только устроиться на скамейке под яблоней и, поглядывая на разделяющий их высокий глухой забор, мечтать, что когда-нибудь Он обратит на нее внимание, надо только подождать.

Надо ли говорить, что дачу Таня полюбила теперь не меньше, чем ее мама, и каждый год с огромным нетерпением ждала летнего сезона, чтобы вновь оказаться поближе к возлюбленному? Подмосковные Раздоры влекли ее куда сильнее, чем далекая солнечная Барселона. Но, к сожалению, в апреле было еще рано перебираться в ветхий домик без удобств и с печным отоплением. И Таня, скрепя сердце, согласилась махнуть на недельку на курорт, исключительно чтобы сделать приятное маме. Сама она ничего хорошего от путешествия не ждала — и не ошиблась. Отпуск постоянно чем-то омрачался. Номер в отеле оказался без кондиционера, через стену поселилась какая-то веселая компания, которая «гудела» каждую ночь и не давала спать. Объясняться с персоналом и местными жителями было очень затруднительно, поскольку Таня не знала не только испанского, но даже английского. От непривычной воды и пищи начались неполадки с желудком, что вывело из строя на несколько дней и заставило отказаться от пары экскурсий. А едва организм пришел в норму, Таня ухитрилась наступить на ракушку и сильно поранила ногу. В довершение всех бед она, несмотря на дорогие косметические средства, все равно обгорела на солнце и, глядя в зеркало на свое красное, воспаленное лицо, только что не плевалась с досады. Какие уж тут романы, какие знакомства! Спасибо еще, что встречные не шарахаются от нее врассыпную…

Так что впечатления от поездки остались не самые лучшие. Хотя Барселона, разумеется, совсем не была в этом виновата. Город Тане очень понравился, что-то потрясающее! И самое большое впечатление осталось даже не от Саграда Фамилия, а от собора Святой Евлалии. Стоя на берегу пруда и любуясь белоснежными гусями, Таня немного посмеивалась над собой. Но все-таки загадала желание: «Хочу выйти замуж за любимого человека и стать Татьяной Вербовской!» Хоть и была уверена на все сто: этому не суждено сбыться никогда…

Заканчивался отпуск так же бездарно, как и начинался. Рейс задержали на целых три часа, ожидание в аэропорту окончательно вымотало и разозлило. В самолет Таня садилась с единственной мыслью: каких еще неприятных сюрпризов судьбы ей сегодня ждать?

Когда перед ней появился этот человек в бежевом пуловере, она вздрогнула и смогла пробормотать лишь одно:

— Черт, как я ненавижу ремиксы.

Перед ней стоял Он. Георг. Предмет тайных грез и безутешных страданий. Та же гордая осанка, тот же безупречный профиль, те же горящие глаза и даже проседь в черных волосах. Только голос не столь выразителен. И еще — незнакомец значительно моложе ее безответной любви.

С первого взгляда она испытала к соседу по самолету острую неприязнь. Глупо, конечно, но было такое чувство, словно ее обманули. Кто? В чем? Трудно объяснить. Судьба, наверное. Вот так запросто послала пародию на Него в виде какого-то постороннего мужчины, за тысячи километров от Москвы, театра и поселка Раздоры.

А сосед, как назло, еще и улыбался! И такая у него улыбка… Похожая, но другая. Конечно, хуже, чем у Георга. Весь он хуже, даром что моложе. Ну, точно, ремикс…

Транспортное знакомство

22 апреля 2007 года

— Простите, что вы сказали? — красиво изогнувшись, Денис забросил сумку на багажную полку. Ему предстояло занять место у окна, вернее, у аварийного выхода — этого неудачника Олежку угораздило взять билет в самый неудобный ряд «Боинга», где всего два кресла, а рядом пустое место, позволяющее при необходимости открыть запасную дверь.

— Я сказала, что не люблю ремиксы.

— А почему? — Дэн, привыкший к тому, что его трудно удивить, признал про себя, что слегка изумлен. Странная какая-то фраза для приветствия.

— Потому что любые вариации на известную тему — это не что иное, как подделка. Которая, как известно, всегда хуже оригинала.

— Эээ… что ж, в этом вы, наверное, правы, — согласился Денис. — Но мне непонятно, почему вы сказали об этом именно сейчас? Мне?

— Так, простите, вырвалось… Уж очень вы похожи на одного человека.

— Получается, что это я — ремикс?

— Именно так. Вы намного моложе, но эта разница не в вашу пользу.

Дэн рассмеялся, стараясь скрыть, что дерзкие слова этой дурнушки его озадачили и, пожалуй, даже задели за живое. В иной ситуации он, возможно, принял бы их за вид кокетства (оригинальный, но не такой уж принципиально новый) — если бы не взгляд, которым они сопровождались. Соседка смотрела на него с откровенной антипатией, будто бы знала давным-давно и явно не с лучшей стороны. Что ж, так было даже интереснее.