«— А толку, сир? Как он поймёт, что мы здесь?»

«— Как-то же он находит свои Камни во время связи. Значит, знает координаты…»

«— Нету в вызовах Горы никаких таких координатов, одни имена только! Сами говорили, что координаты — это место отпадения почки…»

«— Вызывай!» — король встал и приложил руки к грани кристалла.

Ничего. Сначала вроде — ничего. Вот только грань под руками Василия начала менять цвет. Из кроваво-красного она стала бледно-розовой, позеленела, скакнула в фиолетовый, потом — в синий, оранжевый и снова — в розовый, фиолетовый, синий. Цвета мелькали всё быстрей и быстрей, а мигающее пятно становилось всё больше. У короля от мелькающей пестроты заболели, заслезились глаза, и он отнял руки, чтобы утереть набежавшие слёзы. Цветовое пятно тут же угасло, приняв прежний, кроваво-красный цвет — даже и места не найдёшь, где оно находилось. Где-то здесь? Или здесь? Или — тут?

«— Переводчика позвать? — вежливо осведомилась Капа. — С церковно-славянского на цвето-музыкальный. Нет, лучше — наоборот. И зачем ему, безглазому, такой пёстрый язык?»

«— Ну, цвет может быть побочным эффектом. А сама речь построена на разных длинах волн…»

«— И из всего диапазона надо было выбрать именно световые! Чем ему радио частоты не угодили?»

«— Не ему — нам. Он знает о том, что такое для нас — зрение».

«— Лучше бы он знал, что такое для нас — слово. Хотя его рычание Вы тоже вряд ли поймёте!»

Король опять уселся в кресло и принял задумчивый вид:

«— Думай и ты, Капа: ум хорошо…»

«— Мой! Да, ещё и Вашего ума одна четверть… Сила получается! Я же понимаю, сир, не маленькая…»

И начали они думать вместе. Думал и Камень.

Через некоторое время побежали по грани, обращённой к королю, бесконечные ряды гномьих букв. Но ни смысла надписей понять, ни, хотя бы, разделить эти строки на слова, ни королю, ни Капе не удалось. Бесполезное оказалось занятие. Строки погасли, как раньше погасли цвета.

«— А ещё перестукиваться можно, — нарушила молчание Капа. — Правда, ему стучать нечем. Так хоть мы — душу отведём. Надо только ему объяснить, что это мы разговариваем, а не пытаемся его расколоть. Впрочем, нет — Вы азбуки Морзе не помните. То есть не знали никогда, и не видели. А просто так стучать — смысла нет. Может, в самом деле его расколем? И по осколкам выясним, как он работает… Не, кроме шуток: чего Вы Камень Памяти не завели у себя дома — всё, что видели Ваши предки, знали бы… Может, и Морзе того же… Или азбуку тюремную… Ну, почему Вы не были на зоне, сир?»

«— Погоди-погоди, Капа! Погоди! Камень Памяти, говоришь?»

Король вскочил от возбуждения.

«— Камень Памяти! Конечно же, Камень Памяти! Была б возможность тебя расцеловать — расцеловал бы. Ладно, потом как-нибудь… Камень Памяти! Гномы записывают на Камни важные для себя события и потом воспроизводят их. Не стал бы Материнский Камень оказывать им такую услугу, если бы не имел доступа к этой информации сам! Мы понимаешь, Капа?»

«— Нет!» — слукавила Корона. Она-то хорошо поняла, куда клонит Василий. Если Материнский Камень понимал заложенную в Камни Памяти информацию, то он просто должен был иметь возможность с их помощью передать свою. Хотя бы исходя из обратного.

А тут и оживали все страхи Хрустальной, потому что принимать сигналы от рубинового собеседника предстояло именно ей — король-то дела с Камнем Памяти не имел. Вся связь и с Эрином, и с Горой осуществлялась через Капу. В общем, каким бы ни был мыслительный процесс у Материнского Камня, выводы он сделал аналогичные.

И тогда Капа в ужасе заорала. Страх её был настолько силён, а крик настолько громок, что Василий оглох и едва не ослеп, а от резко возросшего кровяного давления в голове короля — из ноздрей потекли струйки крови.

«— Он лезет в мой мозг! Он переделывает меня, — вопила Капа. — Я знала, знала, что так будет!»

Глупейшая ситуация: ни понять, что происходит, ни вмешаться на защиту своего неугомонного создания, ни успокоить чужие страхи, чтобы прекратить этот бедлам в голове, король не мог. Он даже не знал, как это сделать — Капа существовала за границами его реального восприятия событий, и дороги в её мир он не ведал. Та сама приходила, когда считала нужным. Оставалось надеяться, что причинять вред — не входит в задачу Материнского Камня, и что ему хватит разума не травмировать неустойчивую психику Капы. Если Камень знает, что это такое…

Король кое-как утёрся рукавом камзола, извозив его в крови и широко размазав кровь по лицу. Единственное, что было доступно ему из действий, связанных с Короной непосредственно — это проявлять и прятать её по своему желанию. Что и сделал — проявил Корону, мысленно прикрывая её руками от невидимой напасти, и удобней устроился в кресле — ждать результата.

То ли это помогло, то ли Капа, вволю накричавшись, успокоилась сама, то ли рубиновый чужак оставил девушку в покое, но наступила ватная какая-то тишина, и где-то в глубине головы дико болели уши.