Маард использовал своё относительное инкогнито для подробного изучения эрфуртарской обстановки. Скрывать, что он — советник короля — смысла не было. Вряд ли этого не знал кто-то из раттанарских дворцовых стражей, которые присоединились к санному поезду вице-короля на раттанарском берегу озера Глубокого. О своём же назначении Маард не распространялся. Сначала из осторожности — вдруг, да не получит на дорожной развилке обещанных королём документов, подтверждающих его новый статус. Потом уже из хитрости молчал, да из интереса объявиться внезапно, для всех неожиданно.

Команда выздоравливающих героев ледового побоища даже радовалась, что такой большой сановник прислан королём на помощь их командиру. Никто не сомневался, что именно в этом и состоит задание Маарда. Советник не спорил. Есть разница в том, что расскажут, хвастаясь, советнику Седобородого, и что ответят, осторожничая, вице-королю.

И не одних только раттанарцев это касалось. Та же картина, наверняка, ждала Маарда на всём пути до Эрфурта. Он ехал не спеша, дорогой впитывая впечатления, и мало что проходило мимо его широко раскрытых глаз и чуткого слуха. Очень важными считал Маард свои дорожные впечатления — впечатления от народа, которым ему предстояло управлять.

Потом, из дворца, будешь видеть и слышать только то, сочтут тебе нужным показать и рассказать твои приближённые. Между властью и простонародьем всегда вырастает непреодолимый барьер, и тут нужна дерзость Седобородого, чтобы этот барьер постоянно ломать. Для войны — хорошо, для управления королевством — плохо. Власти нужен авторитет, уважение, а не только сила. И дистанция, разделяющий барьер — в этом случае просто необходимы. А Маард не воевать ехал — управлять, точнее — править. И нахрап короля Василия считал для этого не вполне уместным.

Важно было определить, что нового, полезного для нормальной жизни королевства появилось за пять дней свободы от власти пустоголовых. Это новое могло стать основой прочной власти его, Маарда, в Эрфуртаре. Это новое он и искал, тщательно просеивая свои дорожные впечатления…

Пять дней Эрфуртар находился под управлением раттанарских военных, и эти пять дней Илорин потратил на восстановление довоенных властных структур. Пришлось ему нелегко: не имеющий никакого политического опыта, капитан был вынужден разбирать дрязги придворных интриганов, для которых каждая смена власти — это шанс на продвижение по служебной лестнице. Спасала репутация: с тем, кто, не задумываясь, повесил короля, пусть и самозваного, а до этого — кое-кого из пустоголовой администрации городков и местечек, через которые шёл на Эрфурт… Да плюс — опушка леса, увешанная трупами разбойников, да спущенные Илорином под лёд незадачливые завоеватели Раттанара, не взирая на то — жив человек или нет… Тут поневоле надолго задумаешься, прежде чем начнёшь права качать. Да, и начнёшь ли…

Худо-бедно, но в столице уже налаживалась нормальная жизнь. Отличная от довоенной, но всё же… До отдалённой провинции руки новой власти ещё не дошли, за исключением территорий, через которые раттанарцы наступали на Эрфурт. Ну, и ближайшие к столице окрестности — куда доставали разъезды стражей и конников Куперса — охотно отдались под руку Седобородого.

Но всё королевство, не смотря на монеты с портретом Василия, ещё только предстояло приводить в норму, и сделать это должна была не малочисленная раттанарская армия, а мощная армия местных чиновников, вновь назначенных новой властью. А где их набрать, новых администраторов? Не своих же сержантов и солдат по кабинетам распылять? А из чужих назначишь — потом беды не оберёшься с бюрократами и взяточниками. Голова у капитана от гражданских и властных проблем гудела, что твой барабан в момент объявления королевских указов. Потому-то приезд Маарда и стал Илорину праздником — появилось, на кого проблемы спихнуть.

Встретились они на Дворцовой площади, когда Маард, разминаясь, оставил возок и бродил вдоль ограды, рассматривая дворец — своё рабочее место, так сказать. Илорин с Яктуком как раз выезжали из дворцовых ворот — Ахваз должен был показать забитые продовольствием и прочим разным товаром склады заговорщиков, что обнаружил за городом. Раттанарцы некоторое время медлили, вглядывались друг в друга, будто узнавая. Первым двинулся Илорин.

— Как же я рад видеть вас, советник! — капитан спешился и кинулся к Маарду чуть ли не с объятиями. На короткой ноге они никогда не были, мальчишка-офицер и опытный, в годах, политик. Но оскорбить неуважением народного героя Маард не рискнул. Обниматься он, правда, тоже не стал. Ограничился вежливым кивком и приторным тоном сказанной фразой:

— Я рад не меньше вас, капитан: о ваших подвигах уже легенды в Раттанаре ходят…

На этом обмен любезностями закончился. Маард полез в возок и выгреб из него целый ворох почты, предназначенной для дворцовых стражей и солдат роты Водяного. Письма эти ему навязал Вустер, воспользовавшись оказией. Но не он один. Сэр Эрин передал свёрток для вручения брату по Ордену рыцарей Короны, сэру Ахвазу, и Маард всю дорогу изнывал от любопытства: что же там может находиться? По весу — вроде металл, а надавишь — шуршит бумагой. Так что, вручив сержанту пакет генерала, Маард глаз с Ахваза не сводил.

Тот, надорвав пакет, достал из него письмо, прочитал, развернул сам пакет, тут же, не отходя в сторону, и вынул всё его содержимое: свиток, перевитый зелёным шнуром Королевской Грамоты, золотую гербовую цепь и рыцарские золотые шпоры. Рассмотреть подробнее Ахваз не позволил, и не стал отвечать на расспросы. Это был, наверное, единственный до сих пор случай в армиях Соргона, когда сержант скомандовал старшим по званию:

— Господа командиры, я требую общего построения ваших отрядов. Прошу поторопиться!