Шрифт:
Гномы и король не видел. Не видел и маленьких гномят. Или как там правильно называть гномьих детей. Но дети есть — иначе кто тогда с Индуром возится? А раз дети есть, то где-то и мамы ихние должны быть… Но это всё — лирика, навеянная роскошью комнаты, а там, снаружи, ждала Василия суровая, грубая проза. Ждала война, ждал осквернённый Разрушителем Соргон, ждала несладкая королевская жизнь…
Вот только двери найти, чтобы в эту жизнь с головой окунуться… И где же она спрятана, эта дверь? Эти двери? Где? Дверей отчего-то не находилось. Поставив лампу, начал Василий стены ощупывать — для короля вполне достойное занятие. Гы-гы-гы! Нащупал. Не стену — полог с тем же узором, что и на стене: пока не тронешь — не отличишь. Радость-то какая — выбрался из спальни, да без посторонней помощи!
Вовремя выбрался, надо сказать: как раз накрывали стол, и Агадир с Буширом нетерпеливо поглядывали на суетящихся у стола гном. Да-да-да, именно гномьих женщин, то есть — гном. Не звучало в их адрес «гномка», резало ухо королю это слово. Женщины были аккуратные, не такие ширококостные, как гномы-мужчины, и, то ли из-за роста, то ли из-за округлых форм, больше соответствовали слову «гнома» — мягкому и пушистому, как и подушки в комнате, где ночевал король.
Одеждой они сильно отличались от своих человеческих сестёр: в фасонах король был не силён, и с этой точки зрения никаких мнений не имел. Но богатству вышивки не было в Соргоне равных. Орнаменты, растения и зверюшки покрывали всю поверхность платьев, и выглядели очень натурально, с эффектом объёмности. Стало ясно, чьих рук дело — полог на стене спальни, не отличимый от самой стены. Вышивка мастерством не уступала резьбе по камню, и король подивился таланту подгорного народа. И оттого загрустил, подумав, что каждый убитый на войне гном — это потерянные руки замечательного мастера.
Но, грусти, не грусти, а всех на войне от смерти не спасёшь. И не только гномы лишаются мастеров, но и люди Соргона несут утраты невосполнимые. Так что, поесть — и в путь. Время, время, время…
— Садитесь к столу, господа, говорить за едой будем. На церемонии времени нет…
Спешка аппетита не испортила: ели обстоятельно, не торопясь. Когда ещё так дружно посидишь, попитаешься! Богатое застолье в мирном месте, да пустая беседа ни о чём: король тоже поостерёгся, не задал Агадиру ни одного вопроса про укрепления гномов. Не место здесь обсуждать оборону Горы. Не та это тема, чтобы пожаром её гасить — успеется, узнается ещё: где, что и — как.
Индур подоспел — со стола еду помог сметать. Изголодался, парень: тяжело, видать, с детворой гномьей общаться. И с ним поговорить успеется — обратный путь долгий, как для бесед созданный. Ну, когда говорить есть о чём.
Гномьих детей к столу не пустили, и король так и не увидел, как гномья малышня выглядит. Ни сейчас не увидел… ни — потом… Да хранит их всех Горный Мастер! А мы уж, руками своими людскими, что сможем — сделаем. Поели? В путь тогда! Пока мы — вниз, пока там лагерь снимут… А время — «тик», а время — «так». И обернуться не успеешь, как в новое дело встревать. Война! Одна лишь спешка не в почёте — зарыться в землю с головой, да в яму, не тобой копанную… А остальное — медленно не сделаешь. Промедлишь — войну проиграл. Вот, как со шкатулкой этой.
Спускались той же дорогой, что и наверх шли: гномы ни в чём поблажки королю не дали… А, может, не королю — Агадиру… Или сразу двоим: кому за Гарута, кому — за осмотр укреплений. Никто подчиняться не любит, и насилия не любит никто… Хоть в какие фантики чужую зависимость не заворачивай, а слаще она всё равно не становится.
Спустились… Василий сразу к шкатулке полез: чужой артефакт сохранять — лишь себе дороже. Едва достали её из вьюков, снова заголосила Капа:
«— Сир! Уберите её немедленно! Это — смерть! И Вам, и прочим всем — смерть! На Вас эта штука рассчитана…»
И Василий такое же вспомнил… Из картинок, переданных Камнем вспомнил… Беда, большая беда в хрустале запрятана… И конный прорыв, и погоня Бушира — игра то была, на него, на погибель ему врагами задуманная… На него и сработала шкатулка — западня Разрушителя… Повезло, что рядом — обрыв… Пропасть — для всех спасение… Метнул король шкатулку вниз — оттуда и полыхнуло, но без особого уже вреда: никого не задело, не ранило… А со смертью все побывали рядышком — хорошо, не растерялся король, сообразил вовремя. Не судьба Разрушителю выпала, невезение…
— Кто же знал! Извините, сир!
— Ерунда, Бушир, обошлось — и ладно. Кое-что намного хуже… Это — не белое пламя. Другое оружие есть у Разрушителя… — Василий смотрел с обрыва на огромную дымящуюся ямину внизу. — И каких нам ещё сюрпризов ждать?… Поторопите солдат со сборами, полковник — пора трогаться…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Недостаточная свобода в общении между собой владельцев Камней Памяти привела к тому, что о приезде Маарда в Эрфуртар Илорин предупреждён не был. Король отправил советника через Вустера, воспользовавшись для этого прямой связью с Эрином. Потом подготовил необходимые Маарду бумаги и отослал их с вестником в точку встречи: на развилку дорог, ведущих в Скиронар и к озеру Глубокому.
Таким образом, гном, дежуривший у Материнского Камня, о планах короля относительно Эрфуртара ничего не знал, и предупредить о них эрфуртарскую общину не мог. А, значит, не мог предупредить Илорина. Сам король тоже не озаботился связаться с капитаном — для передачи дальнейших инструкций и получения подробного отчёта о достигнутых в Эрфуртаре успехах. Слишком сложная получалась связь: через Гору и гномью общину — слова короля, из общины через ту же Гору — слова Илорина. Вот король и ограничился всего лишь переданной из Горы общей информацией о событиях в четвёртом свободном королевстве.