Шрифт:
— А хотите, я спущу его на вас? — любезно осведомилась Ольга.
— Н-нет, не надо, — дрожа, пролепетал ди-джей. — Он же меня на куски разорвет!
— Тогда отвечай, продажная шкура, какая сволочь наняла тебя распускать гадости про нашу семью, — все так же улыбаясь, предложила Ольга и как бы невзначай немного ослабила хватку на ошейнике.
— Все, все скажу, — залепетал Гроб, покосившись на Надежду. Ольга схватила собаку в охапку, и ди-джей что-то шепнул ей на ухо.
— Что-о?! — вспылила девушка. — Ты еще на честных людей будешь напраслину возводить? Урод, я тебя из-под земли достану! И твоих хозяев тоже!..
Но Гроб уже улепетывал прочь, даже не замечая, что его микрофон, будто хвост, волочится по лужам и прошлогодней траве.
Надежде, конечно, очень хотелось узнать, что же сказал ди-джей Ольге, отчего она пришла в такое негодование, но приходилось сдерживать жуналистское любопытство: если бы Ольга пожелала, то сказала бы сама.
Однако вместо этого девушка заговорила о другом:
— Надежда Федоровна, у меня к вам будет деловое предложение. На днях состоится расширенное собрание акционеров «Шушекса», и, скорее всего, меня изберут главой правления. Поверьте, мне лично это совсем ни к чему, но я согласилась из уважения к памяти отца. А предложение у меня к вам вот какое. Наш банк известен и во Франции, и в Швейцарии, с Германией так и вообще очень тесные контакты. А вот в собственном Отечестве, за пределами области, никто о нем и не слышал. Разве это справедливо?
— Конечно, несправедливо, — с готовностью закивала Надя, уже догадываясь, к чему клонит ее собеседница.
— Нет-нет, упаси Боже, никакого «пиара», никакой «джинсы» — так ведь это, кажется, называется у вашего брата-журналиста? Но если вы опубликуете где-нибудь в московской прессе статью, в которой объективно расскажете о нашем банке, не скрывая всех его достоинств и недостатков, то мы вам будем очень-очень благодарны!
Надя задумалась. Все-таки, как ни крути, Ольга предлагала ей заказную статью. Однако было что-то такое, что не позволяло Надежде вежливо, но твердо отклонить заманчивое предложение.
— Пожалуй, Ольга Ивановна, я попытаюсь выполнить вашу просьбу, — не очень уверенно заговорила Надежда. — Но для этого я должна основательно ознакомиться не только с витриной банка, но и с его внутренним устройством. Нет, конечно, я не собираюсь лезть в коммерческие тайны и все такое прочее, однако… Ну, вы меня понимаете.
— Да-да, разумеется, — тут же ухватила мысль Ольга Ивановна. — Я поговорю с Григорием, и он… с Григорием Алексеичем Семеновым, нашим временным управляющим, и он вам выдаст пропуск. Постойте, Наденька, куда вы? Я хочу пригласить вас на чашку чаю.
— Ну что вы, Ольга Ивановна, право же, не стоит, — принялась было отнекиваться Надя.
— Хорошо, не на чашку чая. А как насчет эксклюзивного интервью с будущей главой банка?
От такого искушения ни один журналист не смог бы отказаться, и минуту спустя девушки уже всходили на мраморное крыльцо банкирского особняка. Джорджик, весело виляя пушистым хвостом, не спеша поспешал следом за ними.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЛЮДОЕДСТВО: В КАЖДОЙ ШУТКЕ ЕСТЬ ДОЛЯ ШУТКИ
За ужином обстановка была совсем безрадостной. Все, кто находились за столом, ели мало, угрюмо уткнувшись в тарелки, и даже неуклюжие попытки короля Александра развеселить своих сотрапезников никак не могли повлиять на их настроение. Скорее, наоборот.
— Кушайте, господа, — радушно потчевал Александр, — а главное, запивайте. Конечно, пьянство — дело негодное, но стаканчик старого доброго винца на сон грядущий, знаете…
Первой не выдержала госпожа Сафо:
— Это чтобы послужить одновременно и выпивкой, и закуской?
— Не понимаю, о чем вы, сударыня, — благодушно глянул на нее король.
— Ну так я вам объясню, Ваше Величество, — запальчиво вскочила поэтесса, грозно уперев ручки в полные бедра, но король жестом усадил ее на место:
— Не нужно, не нужно, Ну зачем такие мрачные мысли? Может быть, нынче ночью, гм, ничего и не произойдет… Перси, налей мне вина!
Паж, внимательно наблюдавший за госпожой Сафо и прочими, кто был за столом, вздрогнул и, конечно же, опять пролил мимо.
— Ну, за ваше здоровье, господа! — поднял кубок Александр. — И чтобы нынешняя ночь прошла спокойно.
— Предупреждаю, что со мной это дело не пройдет! — вдруг заявила доселе молчавшая донна Клара. — И если господин людоед сунется ко мне в опочивальню…
— То сам будет съеден! — докончил мысль синьор Данте.
— Я предупредила! — высокомерно бросила донна Клара, окинув всех пламенным взором черных очей.
— Такова есть наша жизнь, — философически заметил Иоганн Вольфгангович. — Сначала мы кого-то кушаем, а потом червячки кушают нас.
(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)Хотя господин Семенов уже второй месяц временно исполнял обязанности главы банка, привычки он сохранил самые демократические. К примеру, обедать Григорий Алексеич продолжал в банковском буфете, где любой сотрудник мог запросто к нему обратиться со своими вопросами.
На сей раз Григорий Алексеич обедал в обществе Герхарда Бернгардовича Мюллера, который все более осваивался и в Шушаковском учреждении, да и за его пределами. Поглощая вареники с вишнями, Герхард Бернгардович увлеченно рассказывал Григорию Алексеичу о своих успехах в театре: режиссер Святослав Иваныч был очень доволен им в «Ревизоре» и уже намекал, что если бы герр Мюллер задержался в городе подольше, то вполне мог бы сыграть Мефистофеля в намечаемой постановке гетевского «Фауста».
— Ну так оставайтесь, Герхард Бернгардович, куда вам торопиться? — подхватил Григорий Алексеич. — Вот скажите, вам в вашей Германии кто-нибудь предлагал сыграть Мефистофеля?
— И бин не артист, а работник банк, — резонно возразил Мюллер.
— А разве одно другому помеха? Ну ладно, я вам открою то, что пока что не для широкой огласки. — Григорий Алексеич огляделся, не подслушивают ли. — На днях наш банк возглавит Ольга Ивановна Шушакова, наследница покойного Ивана Владимировича, после чего в должности управляющего делами она утвердит вашего покорного слугу. А вас, дорогой Герхард Бернгардович, мы с Ольгой Ивановной хотели бы видеть на посту советника по зарубежным связям!