— Ты хоть представляешь, — зло процедил Ланмаур, — в какую сумму обошлась неустойка? Втрое больше твоего плюгавого гонорара!

Малугир непонимающе смотрел на деда. Не было ни возмущения, ни обиды — одно только бесконечное удивление.

— Дедушка, зачем?

— Ты едва не опозорил родовое имя! Дээрн империи идёт в оркестранты! Такого унижения….

— Но ведь вы не возражали, когда я собирался стать оркестрантом в Алмазном Городе. А ведь там у меня не было ни малейшей надежды на сольные выступления! Тогда как в Элизабет-холл…

— Молчать! — сиплым от ярости голосом прорычал Ланмаур. — Да как в твою безмозглую голову пришла мысль сравнивать императорский двор и какую-то дрянную развлекаловку, в которую, как в общественный сортир, пускают всех подряд, даже грязнокровых плебеев, лишь бы деньги за вход заплатили!

— Но дедушка…

Губернатор швырнул в Малугира настольные часы.

— Не смей меня перебивать! Не смей перечить!

Малугир увернулся, отскочил к двери.

— Стоять! — приказал Ланмаур. — Я не позволял тебе уйти.

— Да, дедушка, — покорно сказал Малугир. — Я слушаю вас, дедушка.

— Я устроил тебя младшим референтом к высокочтимому дээрну Талуйдику Удгайрису, смотрителю Жасминовой террасы.

— Талуйдик Удгайрис? — переспросил Малугир. Имя показалось знакомым. Но придворных более семи тысяч, и поимённо столь малозначащих особей, как смотрители террас, провинциальный аристократ не знал. «Где же я слышал о Талуйдике Удгайрисе? — судорожно вспоминал Малугир. — Совсем недавно слышал».

— Теперь ты сможешь бывать при дворе, — говорил Ланамаур. — Отправляясь на служение, высокочтимый Удгайрис всегда берёт в сопровождающие одного из младших референтов. Добейся, чтобы он удостаивал тебя выбором как можно чаще. В Алмазном Городе держись почтительно и скромно, но будь всегда на виду. Внутридворцовые распорядители должны заметить тебя и взять в штат. И чтобы должность была не ниже десятого ранга!

— А как же мои концерты, дедушка? Ведь я же…

— И думать забудь о таких глупостях! Одно дело, когда молодой джентльмен занимается музыкой в свободное время, скуки ради участвует во всяких там конкурсах, и совсем иная статья, когда наследник высокого рода опускается до того, чтобы сделать бряканье на скрипке профессией. Это оскорбительно для имени и чести!

— Дедушка… — ошеломлённо пролепетал Малугир. — Вы не можете на самом деле так думать. Вы же всегда…

— Замолчи, — с досадой на непонятливость внука велел губернатор. — Да, твоё скрипачество небесполезно. Ты обязательно скажи распорядителям, что умеешь музицировать, сыграй одну или две мелодии. Если представится возможность занять место в оркестре Алмазного Города, глупо отказываться от такой удачи. Но оркестранство годится лишь на самый крайний случай. Должность хранительского референта позволяет надеяться на придворную вакансию получше.

— Дедушка, но ведь я музыкант! Я не хочу ничего другого. Не нужно мне ничего другого!

— Молчать! В первую очередь ты дээрн империи! Ты наследник рода Шанверигов! И ты должен получить придворное звание! В Алмазном Городе служил отец моего прадеда. И с тех пор ни один Шанвериг не был допущен в его пределы. А теперь ты удостоился этой чести. И ты обязан получить там постоянную должность!

— Но я не гожусь в придворные, дедушка! Я слишком глуп для этого и неуклюж. Вы сами постоянно так говорите. И потом — ну чем я буду заниматься в Алмазном Городе? Мне там ничего не интересно. Разве что оркестр… Но это очень слабый вариант карьеры, как вы сами сказали, только на крайний случай. Любой концертный зал, тот же Элизабет-холл даёт гораздо больше возможностей проявить себя.

— Ты что несёшь, погань безмозглая?! Да за такие слова по десятку лет каторги дают! — взъярился Ланмаур, громыхнул кулаками о столешницу. — Паскудник неблагодарный!!! Я из шкуры вон лезу, о твоём будущем забочусь, а ты, гадёныш…

— А я всего лишь хочу, чтобы будущее не сломало мне душу. Иначе как же я смогу в этом будущем быть?

— Хватит с меня твоего вздора! Садись и пиши благодарственное письмо своему господину, высокочтимому дээрну Талуйдику Удгайрису.

Малугир шагнул к референтскому столику, но остановился, посмотрел на деда.

— А ведь вам всё равно, что со мной будет… Моя жизнь для вас ничто. Я всего лишь отмычка. Способ попасть в Алмазный Город… Ведь если при дворе служит наследник, то и глава рода вскоре получит должность… И потому для вас ровным счётом никакого значения не имеет, чем я буду заниматься в Алмазном Городе. Лишь бы звание придворное получить, а всё прочее пусть сгорит синим пламенем. Честь, совесть, чистое имя — вам на них наплевать. Если мне предложат стать экзекутором, вы заставите меня согласиться. Ещё бы, ведь это седьмой ранг! Удача превеликая! Дедушка, — в глазах Малугира дрожали слёзы, — неужели я так вам безразличен, что вы готовы продать меня как мешком с трелгом?

Ланмаур медленно поднялся из-за стола, подошёл к внуку. Тяжело, с оттяжкой ударил по лицу. Вернулся за стол.

— Ты за своей брякалкой последние мозги потерял. Быть принятым в Алмазном Городе — наивысшая честь для любого и каждого в империи. А войти в его штат, встать подле избранных и самому стать избраным — величайшее счастье, которое только может послать пресвятой. И если ты, недородок, этого не понимаешь, то место тебе среди быдла грязнокрового, а не меж благородного сословия!

— Следователь сказал правду, — тихо ответил Малугир. — Это вы Авдея изувечили… Но зачем он тогда дал такую клятву? Для чего?