— Плебей всего лишь знал своё истинное место и….

— Губернатор, да замолчите вы во имя пресвятого! Уши вянут слушать ваши бредни.

Малугир, не дожидаясь разрешения, вышел из кабинета. По коридорам и галереям резиденции шёл как в тумане, почти ничего не видел из-за слёз. Остановился, только наткнувшись на перила какого-то балкона. Вытер слёзы, посмотрел вниз, на широкую бетонную площадку одного из хоздворов, присыпанную чахлым осенним снежком и подметённую с небрежной ленцой.

С высоты балкона площадка казалась маленькой и уютной, манила пустотой и покоем — полным, абсолютным, недостижимым до сих пор покоем.

Малугир нагнулся, хотел рассмотреть её внимательнее, такую чистую, такую красивую — ведь на ней не было людей, никого не было: ни губернатора, ни следователя, ни этого Талуйдика Удгайриса, или как его там…

— Ты что задумал?! — невесть откуда взявшийся наурис рванул Малугира от перил.

— Ничего, — растерянно ответил тот. — А вы кто?

— Не узнаёте? Ну ещё бы, с какой стати многочтимому господину наследнику замечать такую ничтожность как теньм своего деда. Тем более, что теньм бывший.

— Вы Цалерис Аллуйган, — вспомнил Малугир. — Мы встречались на очной ставке. Но вы ведь уволились ещё тогда, в тот же день…

Цалерис невольно хохотнул. Надо же такое ляпнуть! Теньм — и уволился. У вельмож и впрямь на голову хроническое недоразвитие.

— Но почему тогда вы здесь? — продолжал недоумевать губернаторский наследник. — И почему в форме? Вы ведь должны были её сдать кастел…

Малугир запнулся на полуслове, посмотрел на Цалериса.

— Ты пришёл его убить. Ещё тогда задумал. Поэтому и форму не сдал…

Цалерис не ответил.

— Не надо этого, — попросил Малугир. — Я не потому, что губернатор мой дед. Просто в убийстве точно так же нельзя состояться, как и в самоубийстве. Помните, что Авдей в следственном кабинете говорил? Я ради него прошу — не надо пачкать себя кровью.

— Не трогай это имя! — прошипел Цалерис. — Никогда не трогай!

— Но я связан с ним не меньше вашего, даарн Аллуйган.

— Я не даарн! Неизвестно какими нищебродами рождён, в приюте куплен.

Малугир смотрел озадаченно.

— Выпускник любого из Высших лицеев становится дворянином третьей ступени вне зависимости от первоначального происхождения.

Цалерис опять хохотнул, покрутил головой.

— Ну вы и даёте, многочтимый. Меня же с дипломной практики выперли.

— И вы теперь хотите губернатору за это отомстить?

От яростного, полного ненависти взгляда бывшего теньма Малугир попятился.

— Отомстить я хочу, — сказал Цалерис. — Но не за отсутствие диплома. За это я молебен в губернаторскую честь закажу. А вот за Тедди… Теодор Пиллас, слышали о таком, многочтимый?

— Да, — кивнул Малугир. — О Теодоре Пилласе я знаю. Только… Зачем вы меня остановили? Всё ведь из-за меня случилось. И калечество Авдея, и гибель вашего друга. Если кому и надо мстить, то мне. А вы вместо этого…

— Дурак! — оборвал Цалерис. — Если кто здесь и ни при чём, так это ты. Иначе бы зачем ему… — Цалерис не договорил.

— Ты думаешь, Авдей поэтому дал такую клятву? Ну там, у следователя… — Малугир отвернулся, отошёл к стене, упёрся в неё ладонями. — Нет, нет, это невозможно…

— Если бы вы себя тогда видели, многочтимый, не сомневались бы.

— Не надо по Табелю, — попросил Малугир. — У меня ведь имя есть. После того, как умерли родители, я так редко его слышу… Даже от деда. Он обычно меня «господин наследник» зовёт. Но гораздо чаще обходится вообще без всякого обращения. А чтобы по имени… Почти никогда. И никто. Странно, что я его ещё не забыл, своё имя.

Цалерис подошёл, осторожно положил ему руку на плечо.

— Вам бы уехать из города. А ещё лучше — с материка. И побыстрее.

— Почему? — непонимающе посмотрел Малугир.

— Губернатор прикажет вас убить.

— Нет, — криво улыбнулся Малугир. — Ведь я же единственный наследник. Род прервётся, а для него это…

— Однако вы не сомневаетесь, что губернатор способен отдать такой приказ.

Малугир поёжился.

— Я не…

Цалерис усмехнулся с ехидцей.

— Разве?

— Мои родители… — сипло сказал Малугир. — Их лётмарш разбился… Это дед заказал?

— Нет! — Цалерис схватил его за плечи, тряхнул. — Даже и не думай. Когда из лицея вышибли, первое, что я проверил, так это смерть твоих родителей. Взломал по сети полицейский архив. Дознание велось качественно, и там всё чисто. Это реально был несчастный случай. Губернатор здесь ни при чём. В лазоревый чертог твои родители ушли по воле пресвятого.