— Куда стрелять?

Рино поискал глазами мишень. Найдя цель, улыбнулся:

— Стреляй по миске с макаронами. Эту парочку кондрашка хватит, — шепнул он сыну на ухо.

Кристиано рассмеялся.

Внизу, в дальнем углу площадки, Данило и Четыресыра возились со старым трактором. Метрах в пяти от них, рядом с обшарпанным диваном, стояла пластиковая миска, до краев полная рожков с рагу, ящик с пивом и початая бутыль граппы. Пикник от Данило.

— Только целься как следует. В них не попади. И в бутылку тоже, а то, если полетят осколки... — вполголоса давал указания Рино.

Кристиано закрыл один глаз и прищурил другой. Прицелился в миску. Было трудно удерживать мишень на прицеле, пистолет был тяжелый.

— Если сейчас не выстрелишь, руки не выде...

Кристиано спустил курок. Бум! — миску разорвало, как от пули суперагента Круза. Рожки, ошметки рагу и куски пластмассы разлетелись по сторонам в радиусе десятка метров.

Данило и Четыресыра аж подпрыгнули от испуга.

Лопаясь со смеха, Кристиано и Рино кубарем скатились с песчаной горки, меж тем как парочка внизу, с головы до ног уделанная рожками и соусом, ругалась, поминая Христа и всех святых, вместе взятых.

Заслужить прощение было нелегко.

Данило был просто вне себя. Соус заляпал ему штаны, а известно, что масло не отстирывается даже в стиральной машине.

Кристиано встал на колени и начал упрашивать его, хватая за ноги:

— Данилуччо, Данилуччо, не сердись. Мы просто пошутили. А ты такой хороший, такой красивый...

— Иди ты! Вы же нас убить могли! И потом, рожки были с рагу! Самым настоящим, с морковкой, сельдереем и луком. Тереза его готовит от силы раз в месяц.

Четыресыра тем временем молча бродил по площадке, собирая рожки в полиэтиленовый пакет.

В конце концов Рино пообещал, что, как только разживется монетой, пригласит их в пиццерию "Золотой корабль" и за всех заплатит.

Они уселись на диване каждый со своим пивом, пустив по кругу пакет с рожками.

— Как продвигаются дела с трактором? — спросил Кристиано, пытаясь сдуть с макаронины песок.

— Неплохо, — ответил Данило, приложившись к пиву. — Четыресыра говорит, что нужно раздобыть диски сцепления и тогда мотор заработает как часы.

— А стену он правда сможет проломить?

— Шутишь? Я там все внимательно рассмотрел. Стена банка сложена из кирпичиков, которые развалятся от одного чиха.

Подкрепившись, взрослые неподвижно замерли на диване. Кристиано замаялся сидеть с ними. Было холодно, и потом, назавтра должен был прийти со своей проверкой Беппе Трекка, социальный работник, а в доме было как в хлеву.

— Папа, пошли, а? Завтра суббота. Трекка явится. Надо прибраться.

— Еще пять минут. Может, пойдешь поиграешь?

По его тону Кристиано понял, что отец раньше заката с дивана не поднимется.

— Тоска зеленая! — пробурчал он вполголоса и стал кидать камешками в закопченную сажей бочку.

Устроившись на продавленном диване, Четыресыра следил за катившимися по небу облаками.

— Вы зна... зна... знаете Лилиану? — Его рот скривился в гримасе, а рука начала подрагивать.

Данило сидел прикрыв глаза, осоловелый от пива. Он приподнял было голову, но она тут же рухнула обратно на спинку дивана.

— Это кто? — промямлил он без особого оживления.

— Она работает... (пауза) в "Евробилде"

— Это кем?

— В бухгалтерии. У нее... (пауза) черные волосы. Длинные. Она... (пауза) красивая.

Рино, растянувшийся с другой стороны дивана, закинув ноги на газовый баллон, подтвердил:

— Сидит в бухгалтерии. Я ее знаю.

— А, понял! Эта слониха, у которой вечно три кило штукатурки на лице? — спросил Данило.

Четыресыра кивнул головой.

— Старая добрая Лилианиха, — рассеянно пробормотал Рино и приложился к пустой бутыли, ловя последние капли граппы.

Четыресыра, не в состоянии совладать с разыгравшимся тиком, смог только промямлить:

— Это... это...

— Говори! Что такое? — ткнул его в бок кулаком Данило.

— Я хотел бы... Хотел бы пригласить ее на ужин... — выдохнул он, и что-то, комком сидевшее у него в горле, наконец прошло вниз.

Данило ухмыльнулся.

— Да она не пойдет с тобой, даже если... — Тут он призадумался. — Слышь, мне даже в голову не приходит, ради чего она согласилась бы пойти с таким, как ты.