— Я верю, что нет нерешаемых задач, — ответил ей Борск. — Нет преград, которые нельзя обойти. И нет ума, который нельзя перехитрить. А в остальном… Если я буду думать о недостижимости цели, то я перестану что-либо делать в настоящем. Следует сконцентрироваться на локальных, современных задачах, у которых есть решение. И решать их. По опыту знаю, что так, шаг за шагом, подходишь к тому, что можешь решить и главную задачу…

— Не надо пытаться, надо делать? — с лёгкой насмешкой сказала Мотма.

— Это выдумали не джедаи. — ответил Борск. — Это девиз всех деятельных существ до них. Воинов, политиков, учёных, кого угодно. И я намерен его придерживаться тоже.

…Он и придерживался. Сейчас. До сих пор. То, что он сказал ей вчера, было ужасно. Необъяснимо, страшно, и, тем не менее, безжалостно обосновано и логично. Это перечёркивало всё, что она делала в своей жизни. Всё. И, тем не менее…

Вчера, глядя в узкие глаза ботана, она в каком-то прозрении поняла, что привлекало приближённых Палпатина в Палпатине. И что привлекло когда-то её в этом пушистом, хищном, уверенном, блестящем существе с кремовой шерстью. Что влюбило. Её, которая в своей жизни не влюблялась ни в одного представителя своей расы.

Сила разума. Великая сила ума. Величайшая свобода в хаосе, который зовётся жизнью. Неверие в судьбу. Гордость, сравнимую с гордостью самого Вейдера. Он никогда не просил. Он всё брал сам. Или давал. Тем, кто не просит.

И мир был игрушкой в его цепких лапах. И ум этой микрочастицы перед вселенной позволял владеть вселенной этой микрочастице.

Она поверила ему. Как всегда. Потому что знала, что он говорит — правду.

Когда кончилось совещание и все разошлись, он остался. «Мессир» не был удивлён. Он сам хотел этого.

Он обнаружил, что теперь называет его про себя немного иронически. Как будто они оба кончили играть. В ролевую игру с очень важными ролями. С наименованиями этих ролей.

…Кто из нас орк, кто эльф — не всё ли равно…

— Рэк, — сказал тот, не поворачиваясь от широкой арки окна, — ты их слышал. Что делать будем?

— По-моему, ты слишком быстро впадаешь в панику.

— Я?!..

Разворот от окна.

— А, — сказал он, — вот ты и пришёл в себя, мой дорогой первый отличник в школе.

Тот успокоился так же внезапно, как вспылил.

— Я не имел в виду, — произнёс он, — «ой, какой кошмар, что будем делать, спасайся, кто может!» Я всего лишь хотел от тебя услышать некие конкретные планы на будущее.

— Может, — ответил он с иронией, — сценарий перепишем?

Тот отреагировал на это удивительно по-деловому.

— Под этим рабочим термином подразумевается довольно много понятий. Но, если я тебя правильно понял, то: нет. Сценарий этих действий мы переписывать не будем.

— Ты всё такой же ортодокс?

— В отличие от тебя, я никогда не забываю о том, зачем мы здесь стоим.

— Поставлены.

— Нет. Стоим. Поверь, нас никто не ставил. Это досужие выдумки тех, кому наше существование мало приходится по вкусу.

— Все, кто узнавал о нашем существовании, раньше или позже или умирали, или смирялись с нами, — произнёс он равнодушно.

Его школьный приятель внимательно взглянул на него.

— Я не чувствую в твоём голосе энтузиазма, — заметил он.

— А по поводу?

— Того, что мы непобедимы.

Он криво усмехнулся:

— Непобедимы раз, непобедимы два, непобедимы тысяча сто раз, а потом произойдёт нечто…

— Каков пессимизм, — заметил мессир.

— Теория вероятностей, шеф. Всего лишь теория вероятностей.

— Что у тебя по математике в школе было?

— Это столь же не важно, как то, что у меня в школе было по языкам. Пока работал, выучил.

— Рэк, — сказал мессир мирно, — скажи мне только одно: хоть кто-то из твоих подопечных догадывается, в чём дело?

— Они все в гиперпространстве, — поморщился он. — Ушли, гады… значит, набрели на что-то столь сверхважное, что считают нужным…

— Стой, — тёмная рука схватила его за плечо. — Ты хочешь сказать, что…

— Тот же Борск, — ответил он, стряхивая с себя руку. — И весь «Дом-два». Они якобы полетели на новое место дислокации, ушли с того места, которое может быть вычислено имперцами. Но последнее, что я уловил от этого ботана, указывает на то, что мысли, к которым он пришёл, заставляют его пойти на всё, чтобы мы о них не узнали. Это опасение высшей категории. Страх. Он нас испугался. Разумно испугался. А значит, понял, или хотя бы почувствовал, что мы собой представляем. Или предположил.