Впрочем, от Симона ничего утаить не удалось, он очень умело выбил признания с помощью угроз и взяток.

Я не соглашался с Евой, что пленники-квастты смогут раскрыть связь между «Галафармой» и халуками. Скорее всего, халук сообщил сверчкам как можно меньше сведений о том, зачем им нужен PD32:C2, чтобы те не взвинтили цены. Надо попросить Карла Назаряна еще раз допросить квасттов на всякий случай, но, судя по всему, это еще один тупик.

А вот Кофи может сообщить что-то новенькое, например выведет на агента «Галафармы», от которого получил приказ убить меня.

Противоядие подействовало только через час, но я вскочил на ноги гораздо раньше. Паралич еще не окончательно прошел, я уже сорвал с себя остатки водолазного костюма, принял контрастный душ и вкатил приличную дозу антибиотиков и болеутоляющих, чтобы ликвидировать последствия ран. Многочисленные порезы, синяки и царапины живописно украшали меня, но все же никаких серьезных повреждений я не получил. Аптечки на «Отмороженной» вполне хватило, чтобы я стал как новенький.

Покончив с медициной, я оделся в теплые свитера, натянул плащ-дождевик, прошел на мостик и включил управление. Надо вывести «Отмороженную» с опасных отмелей и сделать это как можно скорее. Первый порыв штормового ветра заколыхал волны, посылая по ним рябь и предупреждая о приближении тропического ливня. Старенькая лодка болталась как пробка, подпрыгивая на белых барашках.

Наконец я добрался до спасительной глубины и погрузился, предварительно спустившись в корпус. Хаос бушующего моря исчез как по мановению волшебной палочки. «Отмороженная» шла со скоростью двадцать узлов; запустив автопилот по курсу, я вернулся в каюту.

Я намеревался проспать все три часа плавания, но проклятое воображение мешало отключиться. Я очень живо представлял, что именно проделаю с Кофи по возвращении на сушу. Потом принялся размышлять — уже с большей грустью — об оптимистическом заявлении Евы, что нам с ней ничего не стоит спасти корпорацию. Надо всего лишь раскрыть одно дельце и произвести хорошее впечатление на статусный совет СМТ.

Но этого не случится. По крайней мере если мы не прижмем «Галу» к стенке в течение шести отсроченных недель, а в нашем случае это обозначает немедленную массированную законную операцию против концерна.

А Алистер Драммонд не будет спокойненько сидеть и смотреть, как «Оплот» разворачивает крылья под руководством нового президента. Если мы с Евой открыто возьмем командование в свои руки и хорошо себя зарекомендуем в глазах СМТ, то Драммонду придется нажать на красную кнопку. Он скорее вовсе уничтожит «Оплот», чем позволит корпорации выскользнуть из своих хищных лап, потому что тогда речь пойдет уже не об экономической выгоде.

Под угрозу будет поставлено существование «Галафармы» как таковой и ее сторонников.

Чем больше я размышлял, тем сильнее росла моя уверенность. Очевидно, мысль убить меня пришла им в панике от неожиданного изменения в положении вещей. Я ведь работал на Серифе несколько месяцев и представлял открытую мишень для любого профессионального киллера, но «Гала» не предприняла никаких шагов. Мысль, что Алистера Драммонда беспокоит перспектива моего присоединения к «Оплоту» в качестве директора по организованной деятельности, выглядит очень смешно, но как бы то ни было, я не мог придумать ни одной причины столь неожиданной атаки. Я все больше убеждался, что Драммонд вел слишком серьезную игру и хотел всеми способами застраховаться от возможного проигрыша.

В своем желании спасти семейную корпорацию Ева преуменьшала значение увиденного нами на Кашне и тех сведений, что мы получили от романтической дамы Эмили Блейк Кенигсберг, бывшей любовницы Алистера Драммонда. Ее короткая история могла показаться выдумкой, но и я, и Матильда Грегуар видели доказательства собственным глазами.

Да что там, Ева сама была ходячим доказательством!

Вот что рассказала нам Кенигсберг.

Когда президент «Галафармы» положил свой алчный глаз на Шпору Персея, у него зародился куда более глобальный план, чем просто заполучить обратно прибыльную собственность, которую его предшественники так неблагоразумно оставили. Драммонд мечтал расширить области рынка за счет халуков; созвездие их планет представлялось ненасытным рынком сбыта не только наркотиков и биовеществ производства «Галафармы», но продукции «Бодаскона», «Шелтока», «Гомеруна» и «Карнелиана». Конечно, «Галафарма» с удовольствием станет посредником — не без прибыли для себя.

Все это началось с Эмили.

До встречи с ней Алистер, как и все остальные, был уверен, что халуки — безнадежно подлые и враждебные существа, которые страшно ненавидят более прогрессивное человечество. Эмили Кенигсберг — знаменитый ученый-академик, что не мешало ей оставаться наивным идеалистом, — проводила научные исследования инопланетян на Шпоре Персея. Она убедила своего любовника, что противостояние между людьми и халуками коренится в непонимании. К тому же инопланетяне попросту завидуют более удобным биологическим особенностям землян.