Шрифт:
Валька пожал плечами - довольно глупо, если хочешь завязать разговор. Но девчонка не заметила его смущения - весело продолжала:
– Тебя, наверное, вызов разбудил? Он так орёт, я тоже всегда просыпаюсь, никак не привыкну… Бывает, подою Чёрную, вернусь, лягу, только усну - а он как гаркнет! Прямо зло берёт… Ну, ты чего стоишь? Помоги ведро тащить на кухню!
– А… сейчас, - опомнился Валька,спускаясь с крыльца и наступая ногой в лужу.
– Уйй… чччёрт…
Он подцепил ведро и пропустил девчонку вперёд. Скинув калоши, та через плечо бросила:
– Ноги вытри, потом вымоешь… Ты прости, что я вчера не встретила, меня дома не было… Папка опять скрипеть будет… он у меня отличный, только боится,особенно последнее время, что со мной что-нибудь случится. Я удивилась, когда он решил тебя пригласить!
Она так и назвала Короба - "папка", а не "предок", не "фазер" и не "шнурок". И это получилось у неё естественно, без смущения.
– А где ты была, если не секрет?
– просто чтобы не молчать, спросил Валька, шлёпая следом за девчонкой на кухню.
– По лесу катались с Димоном - это сын начальника соседней заставы, из-за него папка и боится меня отпускать…
– Он что - такой страшный?
– хмыкнул Валька.
– Сюда ведро ставить?
– Ой, нет, погоди… сюда. Почему страшный? Обычный. Просто его в прошлом году крали, вот папка и боится… ну, это долгая история, познакомитесь - он сам расскажет. Если я попрошу, - добавила девчонка, доставая из шкафчика чистую марлю, а ногой выдвигая из-под стола ведро.
– Он вообще не любит про это.
– А кто крал - чеченцы?
– уже с настоящим интересом спросил Валька.
– Почему чеченцы?
– удивилась девчонка.
– Марлю подержи вот так, за края, надо молоко процедить… Это у вас чеченцы. Его в Гродно украли и аж в Албанию вывезли, требовали, чтобы он отцу чего-то там написал…
– А он?
– Димон? Да на него где сядешь - там и слезешь, он же из Полесья, а их знаешь как называют?
– Полесские пни, - улыбнувшись, сказала Валька.
– Кино "Сын за отца" смотрела?
– Смотрела…Точно, вот он такой и есть. Его уже убивать собрались, да кто-то там его освободил и помог вернуться… Вот так, спасибо.
– Пожалуйста, - ответил Валька с лёгким огорчением, причины ко торого ему самому были не вполне понятны, отметив, что этот Димон девчонке, кажется, нравится. Да и не удивительно… Его, например, никакие албанцы не крали. Да и зачем он им нужен?
– Я пойду оденусь.
– Ага, давай, а я пока поесть приготовлю. Ты остывший шашлык будешь?
– Буду, - поспешно сказал Валька, потому что в животе у него прозвучали первые такты "Москва! Звонят колокола!…" И только у самого порога, оглянувшись, он спросил наконец: - Я Вале… Валька. А тебя как зовут?
– Олеся, - из-за открытой дверцы холодильника рассеянно отозвал ась девчонка.
– Переодевайся скорей, я тоже есть хочу.
ГЛАВА 4.
За те несколько десятков секунд, пока Валька умывался, чистил зубы и влезал в джинсы, ковбойку и кроссовки, Олеся успела сервировать стол не только тарелкой с покрытыми белой каймой жира кусками снятого с шампура шашлыка, но и кружками с молоком, свежими огурцами и горчицей, а сейчас резала хлеб здоровенным охотничьим ножом, при виде которого Валька обмер от восхищения.
– Садись, - указала она ножом на табурет.
– Огурцы невкусные, потому что парниковые. И хлеб чёрствый… - она бросила взгляд на часы.
– Слушай, если ты не совсем помираешь, подожди - я сбегаю за свежим.
– А далеко?
– поинтересовался Валька.
– В деревню?
– Зачем?
– пожала плечами Олеся.
– В казарму, там сейчас печь заканчивают. Подождёшь?
– А с тобой можно?
– вскочил Валька.
– Конечно, погнали, - слегка удивлённо ответила Олеся.
– Сейчас я кроссовки обую, а то калоши соскакивают…
…Казарма - здание из красного кирпича, буквой Г - стояла, примыкая "ножкой" к ДОСам.
– ДОС, как на ходу объяснила Олеся, это "дом офицерского состава", где живёт Короб и двое лейтенантов, оба неженатые. Большой асфальтированный плац затягивал лёгкий туман, из него поднимались какие-то здания - с распахнутыми настежь воротами и наоборот - запертые на замки и даже опломбированные. На флагштоке тяжело висел белорусский флаг, около решётчатой вышки, увенчанной будкой под жестяной крышей, курил солдат с автоматом поперёк груди, ракетницей в кобуре и фонарём на плече.