А что русская Кюри делала во время войны, работала над атомной бомбой?

— Да, но только с 1943 года. А до этого в эвакуации в Казахстане руководила свиносовхозом. И совершенно нормально у нее это получалось. Талантливым была менеджером: надо — физическим институтом «рулила», надо — свиносовхозом.

Ну а всяких там мук совести по поводу создания смертоносного оружия она как дама, существо чувствительное, не испытывала?

Атомная бомба ее не пугала. Но в мае 1945 года она, руководствуясь какими-то своими моральными представлениями, отказалась ехать в Германию вывозить оборудование. А насчет чувствительности… Она знала, что такое советские урановые шахты и рудники. Ощущение опасности было для нее нормой.

После войны была заместителем директора Института неорганических материалов — это одна из «дочек» Курчатовского НИИ. Женщин директорами не ставили. Но она, по сути, этот институт создала. На пенсию ушла в восемьдесят семь и продолжала числиться консультантом.

— А внешне?

— Хрупкая, стройная. Всегда на каблуках, даже дома. Подтянутая и властная. Но не поверхностно, то есть: «Поди, подай и пошел вон» — а по характеру.

К туалетам относилась очень тщательно. Одно из семейных преданий гласит, что, когда она ехала в Париж, выбор нарядов шел отдельной статьей. Ей полагалось быть витриной советского образа жизни, иметь весь гардероб с маркой «Сделано в СССР». Помимо прочего у нее была сработанная в Москве кротовая жилетка, пользовавшаяся в Париже большим успехом.

— Для общей благостной картины надо рассказать, как она стояла у плиты…

— Готовить она не умела. Единственное, пекла тонкие блинчики и любила делать вареники, которые в семье по причине их малой съедобности называли атомными галушками. И еще Зинаида Васильевна классно варила варенье, но это был процесс, технология, это было похоже на экспериментальную химию.

Дома она не командовала, но я догадывался, как она могла это делать. Я думаю, боялись ее до смерти.

— Николай! Поскольку каждое поколение развивается немного в пику предыдущему, следует ожидать, что мама и теща ваши — женщины в высшей степени домашние.

— Домашних женщин в нашей семье вообще нет. Теща моя, Ксения Андреевна, физик. И тесть покойный был физиком-теоретиком. Для советских людей они немало поездили, несколько раз бывали в длительных командировках в Дании, в Институте Нильса Бора, дружили с его сыном, тоже нобелевским лауреатом.

А мама моя профессор истории, специалист по западному Средневековью. У нее масса учеников, учебников, книг. Сейчас она часто выступает по «Эху Москвы», рассказывает об истории средневекового костюма, об отношениях между мужчиной и женщиной в Средние века, о быте викингов. Все что угодно. Может рассказать на уровне научного совета, а может — на уровне школьника.

Мама родилась в Одессе. С отцом познакомилась в МГУ: ей было семнадцать, отцу — лет двадцать пять. В семье моих родителей, как и у нас с Мариной, нет ярко выраженного лидера: в разных ситуациях каждый выступал в качестве такового.

— Вы, когда с будущей женой познакомились, не испугались?

— А чего бояться? Я, в общем, тоже был не с мороза пришедший. Никаких комплексов — ни социальных, ни интеллектуальных — я не испытывал.

— Вы не думали, что, раз у мамы и бабушки такие судьбы, то и будущая жена… не то что будет верховодить, но… человек с характером?

— Что будущая жена человек непростой, я понял еще до того, как познакомился с ее родными. Ясно было, что наследственность серьезная, чтобы не сказать драматическая. Но в семье было четкое распределение ролей, всегда было ясно, кто за что отвечает. Меня никто не обижал. Даже тогда, когда в карьерном плане я имел только богатые перспективы.

— В одном интервью Марина с царственными интонациями рассказывала, как вы за ней ухаживали, — — очень старались. А у нее чувства проснулись далеко не сразу…

— Все так и было. Действительно, ухаживал, она была замужем. В результате она сделала тот выбор, который сделала.

Марина, как и я, историк по образованию. Уже лет пять мы работаем вместе, она главный редактор программы «Зеркало». По характеру, да и внешне, она больше похожа на Бабушку Зинаиду Васильевну. И интонации у нее соответствующие проскальзывают. Я понимаю, что феминистские штучки могут быть необратимы. Но в моем случае никаких сомнений в поле окружающих меня женщин у меня не возникает.

У меня есть старая песня, которую я готов вам тоже исполнить. Я считаю, что история нашей страны очень здорово перемолола мужской генофонд. Тоталитарная система больше подминает мужчин. Они от природы более активны, агрессивны. И, когда эти качества из поколения в поколение подавляются, мужчины вырождаются даже физически.

Независимые образованные женщины это очень хорошо. Но это не дает мужику права расслабляться. И если он остается в тонусе, осознает свою роль и действует сообразно ей, никаких проблем в семье не возникает.