М. Г. Хорошо, давайте немного поразмышляем, что с этим делом делать, там непримиримая позиция Саакашвили наталкивается на непримиримую позицию господина Кокой-ты. И как мы видим, по-моему, они кричат: международные наблюдатели, идите сюда, — только для формы, потому что как придут международные наблюдатели, по-моему, ничего не будет. Вот что делать, если две непримиримые позиции ведут к войне?

Н. С. В международной практике таких ситуаций полно, сплошь и рядом. До некоторого времени, а если говорить очень грубо, то до появления ядерного оружия, как правило, такие ситуации приводили к вооруженным конфликтам. Начиная с середины XX века после Второй мировой войны стороны научились каким-то образом эти конфликты если не разрешать сразу, то отдалять, смягчать, во всяком случае, до стрельбы, до большой стрельбы, до большой войны не доводить.

М. Г. А на ваш взгляд, они хотят большой войны или нет?

Н. С. Нет.

М. Г. А чего они тогда хотят?

Н. С. Матвей, я не заглядывал ни тому, ни другому уважаемому политику под черепную коробку.

М. Г. Нет, подождите, важна ваша точка зрения.

Н. С. Я привык предполагать априори, что мы имеем дело с психически нормальными людьми. Потому что если мы имеем дело с людьми больными, тогда трудно.

М. Г. А чего же они тогда все время нарушают перемирие. Смотрите, сначала не было жертв, потом одна, потом три, сейчас, говорят, больше.

Н. С. Азарт, темперамент. А что было с Аджарией. А что было с Абхазией. И в значительной степени продолжается. Одни хотят быть под крылом России, или независимыми, хотя реально под крылом России, другие настаивают на том, что наша маленькая страна тоже единая и неделимая, не хуже

больших и великих.

М Г. А ваша позиция по поводу Южной Осетии, какая? Ваша лично.

Н. С.Моя позиция по поводу Южной Осетии лично моя, я понимаю, что вас это интересует, я бы так сказал, забудем о моих кровях, вообще-то, если республика находится в составе большой страны, она должна там оставаться. Потому что если мы идем на такой прецедент…

М. Г. Это в смысле Южная Осетия в составе Грузии?

Н. С. Да, потому что если мы идем на такой прецедент как покровительство выходу Осетии из состава Грузии, это очень опасно для России, я даже не буду дальше развивать, дальше все очевидно.

М. Г. Давайте уточним. Это интересно. Даже если она 10 лет была фактически отделена и у нее своя элита, и она теснейшим образом сейчас живет вместе с Россией, все равно вы сторонник…

Н. С. Я считаю, что нужно соблюдать, повторяю еще раз, мне абсолютно все равно, будет там Грузия обладать Южной Осетией или нет, я считаю, что это будет очень опасный прецедент.

М. Г. А Абхазия?

Н. С. Абхазия сложнее, потому что Абхазия уже де-факто не в составе Грузии. Но как мы знаем, она остается юридически не признанным суверенным государством, и я думаю, что в обозримом будущем ее никто не признает. Позволю себе высказать предположение. Мое частное предположение, в данном случае я выступаю не в эфире своей собственной программы, а у вас в качестве приглашенного обозревателя. Мое частное мнение — Абхазия снова войдет в состав Грузии. Я не вижу других вариантов. Все-таки другие варианты слишком опасны для России, в том числе и, прежде всего, для России.

М. Г. Почему у нас слушатели часто не понимают, они говорят, ну смотрите, они же все хотят в Россию. Вот объясните.

Н. С. Да мало ли кто хочет в Россию, а если штат Джорджия захочет в Россию. Ребята, дорогие друзья…

М. Г. Он не захочет.

Н. С. Не захочет, да… ну а вдруг захочет? Давайте гипотетически, тогда мы что, возьмем к себе под крыло или мы будем договариваться с Вашингтоном? Мы будем договариваться с Вашингтоном, а сейчас мы должны договариваться с Тбилиси. Нет другого варианта. А если захочет какая-нибудь из республик России, ну вот не дай бог. Ведь, между прочим, здесь хорошо еще, все христиане, все православные. Кстати, в отличие от абхазов, которые по большей части мусульмане. Россия православная страна, православная культура, дело не в том, в какой храм ходишь. Люди общей культуры. Россия, Грузия, Южная Осетия православное население. А вот скажем, в составе России есть очень большие мусульманские анклавы. Вот захотят они отделиться, ну что общего, казалось бы, у некоторых республик в составе России с россиянами, с теми, кто живет, скажем, в Москве.

М. Г. Да ничего.

Н. С. Да ничего. Вот попробуй-ка их сохранить. Как? — юридически, не могут выходить, Москва против. Москва — против. Кто-то захочет присоединить их к себе, договаривайтесь с Москвой. Сейчас мы должны договариваться с Тбилиси. Если этот вариант будет отброшен в сторону, это значит, что проблема будет решена с позиции силы, конечно, Россия сильнее Грузии. А этак мы зайдем далеко.

М. Г. Я радиослушателям говорю, вот еще один человек объясняет вам, как должно быть…

Н. С. Я боюсь, Матвей в данном случае вот чего. Я сразу же оговорюсь, скажу достаточно интимную для себя вещь. Я всегда предельно дистанцируюсь от тематики, связанной с Грузией именно потому, что моя фамилия Сванидзе, именно потому, что у меня есть грузинская кровь. Все мои высказывания на эту тему всеми сторонами воспринимаются с большой долей недоверия. Грузины говорят: ах ты такой Сванидзе, что говоришь. Россияне говорят: а, ну ты Сванидзе, поэтому так и говоришь.

М. Г. Помните, Мюллер говорил во время такой знаменитой сцены, когда должны были опознать Штирлица, он говорил: что мне голым, что ли, сидеть. Так и тут, так что извините…