— Да?! А я-то воображала, что это совершила я сама посредством чародейства! — саркастически воскликнула она.

— Сперва-то и я в это поверил, но с тех самых пор, как вы призвали меня к себе во время дождя, я не сомкнул глаз, и у меня было много времени, чтобы все хорошенько обдумать!

— Что?! Я призвала вас?! Да я ни разу и не подумала о вас, не говоря уж о том, что, если б и вздумала вас звать, то телефона ведь там не было, а уж заорать так громко, чтобы вы оттуда меня услышали, я бы, конечно, никак не смогла!

— И тем не менее вы взывали ко мне! И вы разбудили меня тем, что выказывали нужду во мне! — сказал Николас.

— А, теперь понятно! — воскликнула Дуглесс, начиная сердиться. — Мы, стало быть, вновь пришли к тому же: вы отчего-то вбили себе в голову, будто я каким-то непостижимым образом, за счет каких-то фокусов-покусов, извлекла вас из могилы и притащила сюда! Нет, я этого больше выносить не в состоянии и потому сейчас же ухожу!

Но не успела она двинуться с места, как он уже был рядом. Одна его рука так и осталась заложенной за спину, другой же он оперся о высокую спинку скамьи и, наклонившись над Дуглесс всем своим массивным туловищем, буквально пригвоздил ее к месту!

— Для меня, — начал он, — не имеет никакого значения, верите вы моим словам или нет, но вчера утром, когда я проснулся, был год тысяча пятьсот шестьдесят четвертый от Рождества Христова, а стоило мне пробудиться сегодня поутру, и оказалось, что на дворе уже…

— Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год! — подсказала она.

— Именно! — согласился он. — То есть прошло уже более четырехсот лет! И это вы, ведьма, — причина того, что я оказался здесь, и вы же — залог моего возвращения обратно!

— Но поверьте же, если б только я могла, тотчас отослала бы вас обратно! У меня и так предостаточно своих проблем, не хватало только забот о…

Склонившись и пристально глядя на нее, он вскричал:

— Но не осмелитесь же вы и в самом деле утверждать, что это вам пришлось заботиться обо мне! Это ведь я вынужден был посреди ночи тащить вас откуда-то с полей!

— Да, но это случилось лишь раз! — запротестовала было она, но потом затихла и спросила только:

— Но как все-таки вы расслышали этот мой… зов, как вы его называете?

Он постоял молча, затем вернулся к надгробию и, уставясь на него, ответил ей:

— Между нами существуют какие-то узы — противоестественные, греховные узы, но они существуют! Я слышал, как вы взываете ко мне! Слышал так отчетливо, как будто вы были рядом, вот, как сейчас, и я услыхал ваши слова! Это… это ощущение зова и разбудило меня, и я последовал за ним, чтобы отыскать вас!

Дуглесс немного помолчала. Она понимала, что говорит он правду, потому что никаких иных объяснений тому, как он сумел отыскать ее, не было!

— Так значит, по-вашему, между нами установилось что-то вроде телепатической связи, да? — спросила она. И когда он недоуменно вытаращился на нее, пояснила:

— Ну, я хотела сказать, что это произошло как бы путем перемещения мыслей в пространстве, мы оказались способны читать мысли друг друга!

— Возможно, что так, — отозвался Николас, продолжая взирать на надгробие. — Мне представляется, что я услышал, как я необходим вам!

— Я абсолютно ни в ком не нуждаюсь! — гордо заявила Дуглесс.

Глядя теперь на нее, он сказал:

— Не могу понять, почему вы все еще не в доме своего отца! Мне пришлось бы здорово потрудиться, чтобы встретить женщину, которая в большей степени, чем вы, нуждалась бы в опеке!

Дуглесс хотела было встать с места, но взгляд Николаса заставил ее снова сесть.

— Ну, допустим, вы услышали этот мой, как вы выражаетесь, «зов»! И что же это должно значить?!

— А то, что, по-видимому, я явился сюда, в это странное место, где все так несутся куда-то, с какой-то целью, и вы должны помочь мне найти причину этого! — сказал он.

— Но я не могу! — мгновенно отреагировала Дуглесс. — Мне нужно найти Роберта, получить свой паспорт и отправиться домой. С меня хватит этого отпуска, я больше не в состоянии это выдерживать! Еще одни такие сутки, и кому-нибудь придется гравировать эпитафию на моем собственном надгробии!

— Разумеется, моя жизнь и смерть для вас — лишь объект для насмешек, но для меня-то самого это не так! — сказал Николас.

— Но ведь вы же не умерли — вы здесь и живы! — воскликнула Дуглесс.