На эти тридцать верблюдов и человек двадцать погонщиков выскочили из-за скалы носом к солнцу. Ослепленные, ничего не видевшие пилоты, начали бить со всех видов оружия куда попало. «Духи», хоть и слышали подход вертолетов, сами, видимо, не ожидали такого мощного огневого налета.

Выбросив группу досмотра, вертушки сели в стороне. Виктор со своими ребятами и спецназовцами подковой рассыпались за скалой. Крики людей, безпорядочная пальба, рев верблюдов слились в такую адскую какофонию звуков, что «духи», видимо, приняли досмотровую группу из двух десятков человек как минимум за три батальона. Вдобавок ко всему, сорвавшиеся с уздечек верблюды стали затаптывать хозяев. И «духи», оценив ситуацию, добровольно по — страусинному попадали на землю: задом кверху, тюбетейкой вниз, как они обычно поступают в подобных безвыходных ситуациях.

Так называемый «навар» с каравана оказался густым. С кучей оружия взяли недобитыми одиннадцать человек. Стремясь из-за большой выработки топлива сэкономить время на загрузке «вертушек», брали с собой только самое ценное, остальное — поджигали. И по случайности раскрыли очередную «духовскую» уловку-тайник.

Гена увидел, как из распоротого осколками гранаты брюха верблюда на землю выползают ослепительно белые пластиковые мешочки с героином. Вот это да! Видимо, караван с наркотиками шел в Иран. Чтобы благополучно проскочить иранскую таможню, животным дали проглотить пакеты с героином, а по прибытию на место верблюды напьются специального зелья и «вернут» груз его подлинным владельцам-контрабандистам.

Из-за стремительно тающих запасов горючего пришлось быстро перебить всех оставшихся к тому моменту верблюдов и выпотрошить желудки. Урожай наркотиков составил килограммов сто. «Духов» же пинками рассортировали по бортам, предварительно каждому завязав лицо одним концом чалмы, а руки и ноги связав другим. После доклада ведущему пилоту, что свои все в сборе, набрали высоту и пошли домой. Даже те «духи», которые не бывали в русском плену, четко знали, что вести себя надо предельно смирно, то есть лежать лицом вниз, плотненько и без резких движений. Досмотровая группа, приходя в себя после боя, все в кислом поту, изорванные, некоторые раненные, бережно передавала по кругу фляжки со спиртом и водой и бинтовалась, поставив из-за тесноты в вертолете грязные кроссовки на спины лежавших и боящихся шелохнуться пленных.

Минут через двадцать полетного времени, чуть расслабившись после нервного напряжения боя, все прикрыли глаза, обмякли.

Встрепенулись от зуммера. Командир «вертушки» просигналил Виктору:

— Подойди.

Продравшись сквозь гущу мужиков, он подставил ухо летчику:

— «Скоба» запрашивает, сколько «карандашей» везем.

Тут надо пояснить, что на условном языке вертолетчиков в радиопереговорах одно время «карандашами» звали пленных «духов».

— Одиннадцать, — ответил Виктор. Через минуту командир растопырил пятерню и прокричал:

— Приказывают доставить пятерых!..

— Пять, так пять, — досадливо бурчал Виктор:

— Теперь разматывай эти морды и выбирай, какая важней.

Но усталость и близость к аэродрому не давали возможности подробно изучить, кто из закутанных с лицом в чалмы бандитов представлял наибольшую ценность. Поступили исключительно просто: троих крайних с ведомого борта и троих с ведущего подняли под черны рученьки, бережно подвели к распахнутому люку и отпустили на все четыре стороны с высоты пятьдесят метров на скорости двести километров в час. За хвостовыми балками с минуту искрила и брызгала так же стремительно исчезнувшая кровавая радуга. С замыкающей пары МИ-24 по переговорнику безстрастно доложили:

— Есть касание!

Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский по древнерусскому обычаю вообще в плен никого не брал, всех врагов Святой Руси он без пощады уничтожал во время боя. Так на Неве он повелел своим лазутчикам заранее подсечь днища шведских ладей, чтобы у противника не было возможности ретироваться, и только после этого Князь напал своей дружиной на троекратно превосходящего по силе врага. Именно поэтому же он выбрал местом битвы с ливонцами весенний лед Чудского озера, чтобы ни один пес-рыцарь, поругавший общерусскую святыню — Дом Пресвятой Троицы — Псков-Батюшку, не избежал Божьего возмездия. Святой Князь так и рассуждал, если Господь дал тебе в руки Своего врага для возмездия и наказания, ты своей скорбной волей не должен его жалеть и щадить, но обязан предать неминуемой смерти.

Время смягчило древнерусские нравы, но на любой войне, при любом конфликте бывали и хладнокровные самосуды. Конечно, убить пленного, если он уже взят в плен и силой обезоружен, среди русских христолюбивых воинов почиталось за грех, ибо из поколения в поколение наши воины воспитывались в духе безпощадности к вооруженному противнику и милости к побежденному врагу. И тем не менее всплески безудержной ненависти, чего греха таить, все-таки случались и на афганской войне. Они подспудно зрели ото дня ко дню в безысходности ожидания собственной смерти, от жажды мести при виде пустой койки друга, над изголовьем которой продолжали улыбаться с фотографии любимые лица его жены и только начавшей ходить дочурки, которых теперь уже геройски павшему офицеру никогда не суждено увидеть воочию.

Предшествующая этому злополучному полету неделя была как никогда скорбной: погибло много вертолетчиков и спецназовцев с соседней «Чайки». На самой «Скобе» во время жуткого многочасового артобстрела от прямого тройного попадания снарядов в блиндаж пехоты заживо было погребено семь человек с лейтенантом-командиром во главе. Сидевший на куполе недалекой мечети снайпер наповал убил двух вертолетных техников.

Но больше всего ожесточила сердца русских воинов позавчерашняя казнь-джихад трех офицеров и двух солдат с базы «Чайка» в местном перевозном дукане. Дерзкая, по-восточному изощренная «священная» казнь, от которой «воины Аллаха», видимо, получили полное наслаждение и утоление жажды смерти.