– У-у… Стоп, сын. Понятно. Таблетки похожие, – Ирина вернулась к завтраку.

Сергей поерзал на табурете и, не дождавшись продолжения, почти взвыл:

– Ну-у-у???

– Что "ну"? – Ира фальшиво-непонимающе похлопала ресницами.

Сергей тихонько зарычал.

– Почему приступ-то сердечный?

– А, вот ты о чем, – Ирина отправила в рот очередной кусочек завтрака. – Объясняю. Для человека со здоровым сердцем механизм примерно такой: дигоксин вызывает нарушение ритма сердца… Сколько он таблеток выпил?

– Штуки четыре, кажется…

– О, да, это – еще та доза. Дальше – нарушение кровообращения головного мозга, и – привет.

Сын опять поерзал на табуретке и нетерпеливо порычал.

– Ну, не совсем привет. Потеря сознания. Если запустить – может быть кома. Скорая быстро приехала?

Сергей задумчиво почесал затылок.

– Минут через двадцать, кажется…

– Это нормально, – Ирина допила свой сок. – Передоз дигоксина можно определить по ЭКГ и вывести внутривенным введением унитиола. Если это было сделано вовремя, то скоро выпишут… Куда положили, кстати?

Сергей пожал плечами.

– Ладно, узнаю по своим каналам, – Ира встала и убрала свою посуду в мойку. – Фамилию мне его только скажи. И, давай, доедай скорее. Я спать пойду, и чтоб посудой мне тут греметь не смел.

Она чмокнула сидящего сына в затылок и направилась в ванную комнату.

19.13. Четверг 29 апреля 2010 г. Санкт-Петербург, Каменноостровский проспект – ул. Гатчинская.

Она никогда не пользовалась транспортом. Ей доставляло удовольствие с работы до дома гулять пешком. Благо недалеко. Институт на академика Павлова, дом на Гатчинской. Стучи себе каблучками по Петроградской и ни о чем не думай. Правда, "не думай" – это из области неосуществимых мечтаний. Не думать у Ирины не получалось.

С Сережкиным преподавателем все оказалось, к сожалению, хуже, чем она расписала сыну изначально. "Скорая" за ним приехала обычная, не кардиологическая. Пока привезли в больницу, пока сделали электрокардиограмму, разобрались да ввели унитиол, он уже успел провалиться. Сердечная деятельность и кровообращение восстановились, а вот сознание так и не вернулось.

Ира вздохнула, сворачивая на набережную реки Карповки.

С другой стороны, теперь у нее появилась возможность посмотреть на человека, которого чуть ли не боготворил ее сын. До сих пор она о нем только слышала. Вячеслав Соломоныч то, Вячеслав Соломоныч се… Не сказать, правда, что коматозники, опутанные проводами и трубками, выглядят очень уж привлекательно, но что-то в этом человеке было. Что-то притягательное.

Во вторник Ирине удалось перевести Кроткова в клинику своего института. Немалую роль сыграли соответствие состояния больного теме ее диссертации и отсутствие у Вячеслава близких родственников. Теперь он лежал в одной из подконтрольных Ире палат и находился полностью в ее распоряжении. Сегодня – второй день, как Ирина занималась лечением Кроткова, и шестой день комы. Положительной динамики пока не наблюдается, но срок еще не такой уж и большой. До появления пролежней и отеков еще есть достаточно времени. Есть время, есть надежда. Есть способы и методы.

Методы, методы…

Вчера даже Сережка захотел подключиться к процессу. Как услышал о роли эмоций в мозговой деятельности, тут же загорелся. Предлагает подключить Кроткова к одной из его самодельных программ.

"Естествоиспытатель…" – Ира улыбнулась.

А почему нет, собственно? Чем не способ? И разрешения у родственников на применение несертифицированного метода добиваться не надо. А если получится, то и собственная диссертация обретет более четкие формы…

"Эту мысль стоит подумать", – Ирина шагнула в подъезд.

19.47. Четверг 29 апреля 2010 г. Санкт-Петербург, ул. Гатчинская.

Сергей стянул с головы виртуальный шлем и переключил изображение на монитор. Взяв в руки несколько фотографий, он несколько секунд придирчиво сравнивал их с трехмерной человеческой фигурой на экране.

– Ну… Похож, в общем-то… – Сергей отодвинулся от стола вместе с креслом, наклонил голову вправо-влево, не отрывая взгляда от монитора, и удовлетворенно крякнул. – Пойдеть…

В прихожей хлопнула входная дверь.

– Сере-о-ожка! – двойной стук сброшенных туфель и шарканье надеваемых тапочек. – Ты, часом, ужин не приготовил?

– Ага, мамуль, – Сергей встал и, бросив последний взгляд на экран, направился к двери. – Котлеты в духовке, картошка начищена.

– Ой! – Ирина столкнулась с сыном в дверях комнаты. – Что значит, начищена? Сварить уже сил не хватает?

– Ну, мамуль…

Ира с улыбкой потрепала Сергея по голове.

– Ладно… Поставь быстренько на плиту, я переоденусь пока, – она прошла в свою комнату. – Да! И молока подогрей, пюре сделаю.