«Наверное, безопаснее всего мне находиться в номере своей гостиницы, — прикидывал Барсентьев. — Во-первых, в данном помещении труднее создать имитацию несчастного случая. Во-вторых, я под их постоянным наблюдением. Им некуда торопиться, значит, будут ждать подходящего момента. Они ведь не могли засечь мой звонок в Генеральную прокуратуру…»

Внезапно резко зазвонил гостиничный телефон. Барсентьев поспешно схватил трубку.

— Игорь Викторович, — раздался голос Севидова, — я отъезжаю на три дня на Рязанщину. С матерью нелады. Если что понадобится — мой зам на месте. Сейчас вам нужно что-нибудь?

— Нет, спасибо, — глухо ответил Барсентьев, — Хорошей дороги. До свидания.

«Ну, вот, — заключил он про себя, — и прокурор города уезжает специально. Чтобы не быть участником надвигающихся событий. Значит, развязка близка. Может, попроситься с ним на Рязанщину? Нет, это глупо. Этим не спастись. Напротив, случись со мной что-то в тех краях — это сразу отведет подозрение от белокаменских оборотней. Крастонова и Легина я не видел уже два дня. Значит, готовятся. Котел закипает. Скоро в него бросят специи, а затем…

В котле с кипящей водой нет холодного места. Так говорил кто-то из древних китайских мудрецов. А если поискать такое место? Вода тоже не сразу вся закипает. Горячая вода поднимается кверху и вначале начинает закипать там. А немного ближе ко дну, несмотря на близкий огонь, как ни странно, она остается прохладней. То есть, следуя этой мудрой логике, мне сейчас следует быть ближе к Крастонову?»

— …Дик Чейни «закусил» удила. Так, американский вице-президент на Балтийском форуме вновь угрожает России холодной войной… — очередной диктор с очередной страшилкой на экране.

Барсентьев снова раздраженно щелкнул кнопкой пульта.

— …вино раздора. Опять политические страсти бушуют вокруг запрета на продажу некачественных грузинских вин, — заявлял записной аналитик. — Негодуют по этому поводу западные политики. А, спрашивается, с чего? Они же сами всю жизнь этим занимались, непрерывно вводя всякие ограничения и эмбарго, и принимая поправки Джексона-Вэнса, сначала против СССР, а затем и против России. А сейчас обвиняют нас в экономическом шантаже и негодуют, или делают вид…

Барсентьев направился в спальню и еще раз внимательно осмотрелся, прикидывая, где можно занять позицию в случае вторжения непрошенных гостей.

«А почему бы и не Крастонов? — продолжал анализировать Барсентьев. — Пока я буду с Крастоновым, меня не тронут. Получится, что он будет последним, кто видел меня в живых, а это уже вызовет подозрение. Мне необходимо протянуть время. Может, к вечеру попросить его составить мне компанию в ресторане? Ничего удивительного, приезжему москвичу одиноко. А затем и напроситься ночевать в его квартире? Предлог подвыпившему человеку всегда найти несложно. Безопасней всего отсидеться в логове самого зверя. Все, решено. План, вроде, неплох. А, пока, надо отвлечься…»

Барсентьев вновь зашел в зал, прилег на диван и взялся листать газету «АиФ», купленную накануне.

«Несостоявшийся юбилей. 10 мая 2006 года Владиславу Листьеву исполнилось бы 50 лет, а органы предварительного следствия так и не смогли раскрыть это нашумевшее преступление…»

Барсентьев был знаком с этим уголовным делом не понаслышке. Это было одно из первых серьезных заказных убийств. Следствие велось уже одиннадцать лет. Пытались поручить расследовать это дело и Барсентьеву. Он едва отбился. В почти двух сотнях томов этого дела скопилось столько грязи и столько замотанных клубков и невысказанных подозрений, что их хватит разгребать и распутывать еще десятилетие. Вряд ли это дело уже будет раскрыто. Хотя, следствие пользу все же принесло. Встряхнуло этот прогнивший телевизионно-коммерческий мир. И попутно раскрыло еще полтора десятка убийств, в том числе, несколько заказных.

Неясная тревога вновь кольнула виски невидимыми остриями. Барсентьев потер их, встал и опять нервно зашагал по номеру. Затем он зашел в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало. Что-то неуловимо изменилось в его облике. Глаза настороженно блестели, щеки впали, лоб прорезали глубокие морщины, которые раньше были незаметны. Даже волосы на голове, казалось, непокорно встопорщились.

«Ну, еще бы! — Барсентьев невесело усмехнулся своему отражению. — Охотник превратился в дичь…»

Вдруг в запертую дверь легонько постучали.

— Кто там? — громко спросил Барсентьев, не выходя из ванной. Он следил за дверью, отозвавшейся стуком, не напрямую, а через зеркало ванной комнаты. Правая рука легла на рукоятку служебного «Макарова», покоящегося пока в наплечной кобуре под левой подмышкой. Большой палец уже отстегивал ее кнопку.

— Простите, — послышался тонкий девичий голос, — я у вас сегодня не убирала, вы все время в номере. Не могли бы вы…

— Сегодня не надо, — перебил горничную Барсентьев, — завтра уберете, у меня еще чисто.