Казалось, ничто не меняется. Но ведра с водой, тяжелый стальной колун стали легче. Земля в саду — податливее. А грести веслами — одно удовольствие.

На перроне мама долго не выпускала его из своих объятий. Потом отошла шага на три и, оглядев, всплеснула руками:

— Зинка! Что с тобой делается?!

— Что-нибудь запачкано? — смутился Зиновий.

— Нет. Но какой же ты стал длинный! Дитя мое ненаглядно! А штаны, штаны! Да в таких штанах только от долгов бегать.

Зиночка никогда не придавал значения своей одежде. Лишь бы чистая и без дырок. Но сейчас вслед за мамой глянул вниз и сконфузился. Потертые, с пузырями на коленях, штаны кончались сантиметров на десять выше щиколоток. Из раструбов, как палки, торчали его худые ноги в пестрых шелковых носках… Он подхватил мамин чемодан и понес к остановке трамвая.

Свернув на Очаковскую, мама чуть не прошла свой дом. Уже миновала ворота и вдруг стала, озираясь растерянно.

— Входи, мама, — торжественно распахнув калитку, улыбаясь, пригласил Зиночка. — Ты еще не то увидишь!

Мама оглядела помолодевший дом. Прошла по песчаным дорожкам, притрагиваясь руками к зеленой сочной листве ухоженных кустов и деревьев. Осмотрела сарай, забитый под потолок аккуратными поленницами напиленных и наколотых дров. Опустилась на скамейку и вдруг заплакала.

— Что с тобой?! — испугался Зиновий.

— Ничего, сынок… сейчас перестану. Это от радости…

В тот же день, едва передохнув с дороги, мама вынула бережно хранимую гражданскую одежду отца. Сказала задумчиво:

— Ну вот и дождалась. Старое-то никуда не годится. Буду, сынок, перешивать на тебя папино.

За лето Зиновий перерос всех одноклассников. Ребята, увидев его впервые после каникул, подняли крик:

— Гляди! Углов! Вот это вымахал!.. Дядя, достань воробца!..

А Валерка Сундуков продекламировал:

— Каланча! — ребята в восторге награждали его тумаками. Зиновий давно решил никому не давать спуску с первого дня. Он тоже стукнул. Мальчишки заохали.

— Шуток не понимаешь? — рассердился Сережка Капустин.

— Бьет со всей силы! — пожаловался Ваня Савченко.

— Ну стукните меня, — Зиновий подставил им спину.

Буду я с тобой связываться, — проворчал Сережка.

— Давай я стукну! — подскочил Валерка Сундуков.

— Силу хочешь попробовать? — ответил Зиновий.

— А хоть бы и так!

— Пробуй! Вот — перебьешь рукой? — Зиновий достал круглую палочку, длиной с карандаш и толщиной в палец. — Слабо?

— А за слабо я, знаешь, что сделаю?! — вспылил Валерка.

Но ребята заинтересовались и стали на сторону Зиновия:

— Остынь, Сундук!.. Чего привязался?.. Слабо, так молчи!

— Я и так сломаю запросто, — сказал Валерка, не желавший отступать перед Угловым. Покрутил палочку в руках и стал ломать. Покраснел от натуги. Но палка не поддавалась.

Ребята вокруг смеялись. Подбегали новые зрители.

— Она, наверно, из самшита, — оправдывался Валерка. — Железное дерево называется. У моего папы такая тросточка есть.

— Ты папой зубы не заговаривай!.. Хвастал, так перебей ее!

— А как перебить? — уже без гонора спросил Валерка.

— Смотри, — сказал Зиновий. — Ставим два кирпича… Кладем на них палочку концами. Теперь рубани ребром ладони. Давай!

Валерка забеспокоился. Но отступать было поздно. Зажмурив глаза, он изо всех сил стукнул и взвыл от боли:

— Ой-ей-ей… Дурак длинный!.. Чтоб у тебя, собака, язык отсох!.. Ой-ей-ей! — скулил он, нянча ушибленную руку.

— А ты поплюй на нее! — насмешливо посоветовал Стасик.

— Да я тебе как дам! — обозлился Валерка.

— Ну ты не очень!.. Давала какой нашелся!.. Раз слабак, так и не брался бы! — угрожающе зашумели мальчишки.

Валерка струсил и отступил. Ребята обернулись к Зиновию:

— Ну, Угол. Теперь ты давай.

— Ни фига не выйдет! — сказал Ваня Савченко. Зиновий примерился и вдруг резко рубанул рукой.

— Пе-ре-бил!.. Молодец, Угол!.. Вот так длинный!.. Как топором! Видал, Сундук, как надо! — закричали мальчишки.

Женя схватил руку Зиновия обеими руками и потряс:

— Зин! Я так боялся. Ну теперь Сундук пусть замажется!

Валерка Сундуков не забывал и не прощал обид. А сейчас больное самолюбие разрывало его на части.

Еще с третьего класса добивался он первенства и авторитета. Но при Александре Михайловне для него это оказалось невозможным. Трудиться Валерка не любил. А с кулаками, один против всего класса, ничего не сделаешь. Зато в пятом все пошло по-другому. Настало время, когда Валерка мог показать себя. Он исподтишка подговаривал ребят мычать на пении, а потом сбежать с сельскохозяйственной практики, участвовал во всех проделках Сазона. Стал самоуверенным, чуть что пускал в ход кулаки. Многие мальчишки смотрели на него как на героя.