Глори встала рядом.

– Здесь так тихо и спокойно. Трудно представить, что всего в двухстах футах отсюда шумит город. – Ее напевный голос переплетался с щебетанием птиц и шорохом листвы.

Слейтер присел на корточки, поднял с земли камень и бросил его на середину ручья. Солнце, отражавшееся от его блестящей глади, тотчас же рассыпалось на мириады осколков, когда по воде пошли круги.

– Да уж, здесь определенно не так людно, как в городе.

Слейтер ощутил на себе взгляд Глори. Потом она наклонилась и, сняв с рук перчатки, положила их вместе с сумочкой и свертком у подножия дерева. Глори взяла в руки небольшой камешек, и теперь Слейтер наблюдал, как она гладит его своими длинными тонкими пальцами, увенчанными аккуратными ноготками. Одно движение кисти – и камешек поскакал по поверхности ручья на другой берег. Широко улыбаясь, Глори подбоченилась.

– Три раза. – Она наклонила голову набок, и в ее глазах заплясали озорные искорки. – Посмотрим, сможете ли вы меня превзойти.

Слейтер с трудом сдержал улыбку и даже не попытался отклонить предложение девушки. Он выбрал плоский камешек, легко уместившийся у него в ладони. После этого мужчина слегка приподнялся и взмахнул рукой.

– Три раза. Ничья, – подвела итог Глори. Она принялась пристально вглядываться в землю и наконец нашла, что искала. – Круглый, плоский и гладкий. Мой отец сказал бы, что это идеальный «блинчик». – Она сложила губы трубочкой, и на ее лбу образовались складки. Прицелившись, она ловко бросила камень, и тот скрылся под водой, подпрыгнув на поверхности пять раз.

Слейтер улыбнулся. Впервые за долгие годы у него было легко на сердце. Найдя еще один камешек, он бросил его в воду и с трудом подавил стон.

– Четыре раза. Вы выиграли.

Во взгляде Глори возникло отрешенное выражение, и складки на лбу разгладились.

– Мы с отцом частенько сбегали из дома, чтобы покататься верхом. Останавливались возле реки, чтобы напоить лошадей, и пускали «блинчики».

– А мне приходилось делить отца с двумя братьями – старшим и младшим, – но у него было достаточно любви для нас троих. – Вдруг, смутившись, Слейтер откашлялся и отвернулся. Он почти никогда не говорил о прошлом, и даже Эндрю ничего не знал о его детстве.

– Я думала, вы сирота. Эндрю сказал, что познакомился с вами, когда вы попытались вытащить его бумажник, – сказала Глори.

– Я осиротел, когда мне стукнуло одиннадцать.

– Эндрю научил вас играть в карты. – Глори бросила в воду камень, и он тут же ушел на дно. – Он сказал, что вы оказались достаточно умны и выбрали карты вместо предложенных денег.

Слейтер пожал плечами, удивляясь тому, что Эндрю оказался столь откровенен с Глори. Она ему нравилась, и он ей доверял. Возможно, он даже восхищался ею, потому что она не легла с ним в постель, как остальные.

– В тот момент я сделал единственно правильный выбор.

Глори наклонила голову набок и внимательно посмотрела ему в лицо.

– Вам не нравится ваше занятие?

– Игра дает преимущество, если вы владеете стратегией.

– А как насчет удовольствия и удовлетворения?

Взгляд Слейтера скользнул по груди Глори, скрытой невзрачной одеждой, а потом встретился с ее глазами.

– Для этого существуют иные способы.

Лицо Глори вспыхнуло, и она, сама того не желая, выпалила:

– Я не видела вас с другими девушками.

Маска непроницаемости на мгновение упала с лица Слейтера.

– Откуда вы знаете?

Губы Глори тронула застенчивая улыбка.

– Я наблюдала за вами. – Она пожала плечами. – Вы не выказывали своего интереса ни к одной из них.

Тот факт, что он небезразличен Глори, потешил мужское самолюбие Слейтера, но вместе с тем затронул такие струны его души, о существовании которых он не хотел задумываться.

– Значит, вы за мной наблюдали.

Улыбка померкла на лице девушки, и она сосредоточила внимание на валунах, возвышающихся вдоль берега. Она подняла еще один камешек и бросила его в воду. Образовавшиеся на поверхности круги мигом пропали, унесенные течением.

Наконец Глори повела плечами.

– Я также наблюдаю за Эндрю, Данте, Саймоном, Фрэнком и девушками.

– Почему?

– «Алая подвязка» – первый салун, в котором я получила работу. – Глори тихо засмеялась, словно умаляла собственное достоинство. – Еще ни разу в своей жизни я не разговаривала с карликом или чернокожим. А о женщинах легкого поведения и говорить нечего.

Слейтер заметил, что Глори не упомянула игроков в карты.

– Они такие же люди, как мы с вами.

– Я это понимаю, но отношение к ним, культивируемое годами, за одну ночь трудно изменить.

– Вы все еще чувствуете себя неловко в их обществе?

Глори повернулась к Слейтеру, и ее позолоченное солнцем лицо, совершенно лишенное косметики, приобрело задумчивое выражение. Ее окутывала аура невинности, которая совершенно не вязалась с образом девушки из салуна.

– Иногда.

– Как сегодня?