Шрифт:
— Я должна немедленно ехать к ней, — категорично заявила миссис Беннет, внезапно вообразив себя превосходной сиделкой. — Где же Китти? Может, она знает, какая болезнь у ее сестры?
И с этими словами миссис Беннет, засуетившись, направилась искать Китти.
Джейн не смогла скрыть своего глубочайшего волнения.
— Джейн, что случилось? — спросила Элизабет.
— Лиззи, миленькая, все это, может быть, пустое.
— Лидия серьезно нездорова? — подскочила с места Элизабет. — Ты что-то скрываешь от меня, Джейн. Как ты можешь?
— Я не хочу волновать тебя зря, Лиззи.
— Расскажи мне, дорогая, и я обещаю, что выдержу бремя этого известия.
— У Лидии, когда она была у нас в Рашли, появилась ужасная сыпь на теле. Аптекарь давал ей какое-то лекарство, как я предполагала, и все прошло.
— И что?
— Гнойнички опять появились. Я послала за врачом, и хотя Лидия вела себя очень скрытно, я видела, что она принимала ртутный препарат. — Элизабет сидела не шелохнувшись. Джейн продолжила свой рассказ: — Ты же знаешь, как трудно разозлить Чарлза. Но тут он пришел в ярость и назвал Уикхема… мерзавцем и подлецом!
— Ох! — Элизабет торопливо подошла к окну.
— Я бы все сделала, лишь бы оградить тебя от этого, Лиззи.
— Дорогая Джейн, ну почему ты должна страдать в одиночку? Наша сестра заразилась сифилисом?
— Мы думаем, что, должно быть, все обстоит именно так. Я понимаю, все острые симптомы болезни скоро исчезнут, после чего наша бедная сестра никогда не сможет знать наверняка, излечилась ли она полностью или нет. Если нет, ее ждет конец, которого она не заслужила.
— Нет конечно, — согласилась Элизабет. — Это слишком жестокое наказание за ее провинности. — Элизабет помолчала немного. — Как нам оградить наших родителей от этого? Если ей повезет, болезнь больше никогда не вернется к ней. А если же вернется со всеми тяжелыми последствиями, это вполне может произойти уже после их кончины, и им никогда не суждено будет знать это.
— Мы должны отговорить маму от поездки в Ньюкасл. Тем не менее ничто не могло лишить миссис Беннет ее материнских чувств, и они с мистером Беннетом уехали в Ньюкасл на следующий же день.
Джейн и Элизабет с тревогой ждали новостей, страшась появления каждого посыльного. Они получили только одну короткую записку от их матери, в которой та торжествовала, описывая крепышей близнецов. Везение Лидии снова не подвело ее, и, на ее счастье, она оправилась от приступа болезни к тому моменту, когда приехали родители. И, того лучше, недавний выигрыш мужа в карточной игре позволил им продемонстрировать себя как молодую семью, умеющую обходиться небольшим доходом. Миссис Беннет была в восторге от внуков и дала Лидии денег на новую одежду и игрушки для них. После этого Беннеты вернулись на юг, чтобы погостить в Рашли-Мэйнор.
Лидия стояла с Уикхемом на лестнице меблированных комнат и махала вслед карете.
— И сколько же старушка отстегнула тебе, Лидия, любимая моя? — пробормотал Уикхем.
— Никаких больше «любимых», Уикхем. Ты ничего не получишь. Я хочу новое платье для бала на следующей неделе. И не буду менять своего решения ни по поводу денег, ни по какому-либо другому поводу.
Лидия не простила Уикхему его последнего грехопадения и была решительно настроена увеличить свои шансы на выживание воздержанием. Уикхем так никогда и не сумел убедить жену, что он стал совсем иным и, по иронии судьбы, наконец изменился. Он никогда больше и близко не подходил к проституткам и ограничивался совращением фермерских дочек.
И хотя в Бельгии назревали военные действия, в Дербишире снова воцарился мир. Бингли забрали Мэри в Рашли-Мэйнор, чтобы там вместе дождаться прибытия мистера и миссис Беннет после выполнения ими миссии милосердия в Ньюкасле.
Китти с радостью вернулась назад в Кимптон.
— Я никогда больше не хочу расставаться с тобой, Китти, — признался Эдвард.
— Нам суждено расставаться время от времени, Эдвард. И еще я думаю, что могу умереть при родах, а ты женишься на ком-то еще и забудешь обо мне через год или чуть позже.
— Китти, как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Я не могу даже помыслить жизни без тебя, и я никогда не полюблю другую.
— Обещай же мне, Эдвард. Никогда не забывай меня. И никогда никого не люби больше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
От мисс Кэролайн Бингли миссис Хёрст Брюссель.
Дорогая Луиза!
Здесь, в Брюсселе, царит атмосфера безудержного веселья, пока наши отважные офицеры ждут появления французов. Я вся дрожу от возбуждения, но если ты думаешь, что причиной тому — Бонапарт, доведший меня до такого состояния, ты ошибаешься!
Небезызвестный тебе Г.Ф. постоянно подле меня, если только не занят своими мужскими заботами. Жду от тебя совета, дорогая моя. Следует ли мне подвести его к самой сути, прежде чем он отправится воевать, или подождать, пока он вернется триумфатором, и позволить ему заполучить меня как военный трофей? Послать его на битву, обещав свою преданность? А вдруг это в конечном счете оставит меня ни с чем, кроме пикантной репутации разбитого сердца. Я не решаюсь рисковать, боясь понапрасну упустить другие возможности, которые изобилуют здесь в нынешнее время.
Пожалуйста, передай нашей дорогой маленькой Д., что ее кузен думает о ней и упомянул ее в разговоре со мной с нежностью. Только подумать! Она, вероятно, скоро станет моей кузиной!
Ты, верно, помнишь мистера Уиллиса, с которым мы познакомились в доме миссис Бромптон в Лондоне. Я преисполнена изумления, узнав, что милая мисс Бромптон пренебрегает им, со всеми его тысячами, в пользу джентльменов в алом. В особенности она улыбается некоему майору Кентли, представленному нам нашим другом полковником Фицуильямом. Этот довольно лихой кавалер помимо своего жалованья имеет лишь не слишком большой доход. Вот уж право, моя дорогая, никто не в силах устоять перед алым мундиром.
Я полагаю, что дорогая Дженнифер тем не менее начинает сожалеть о своей поспешности. Уже заметны признаки недовольства, когда мистер Уиллис не показывается у нас, но она по-прежнему не спешит проявлять к нему интерес, когда он все-таки заходит. Я посоветовала ей оказывать ему деликатные знаки внимания, как я своему поклоннику, но она слишком горда. Милая сестрица, ты, конечно же, отправишь это мое послание в огонь. Ни за что на свете мне не хотелось бы, чтобы оно попало в чужие руки.
Дорогая, дорогая сестрица,
остаюсь всегда твоей любящей
Кэролайн.
Пока Наполеон собирал, сосредоточивал и перемещал свою армию, его противник не терял времени даром в Брюсселе. Кэролайн и Дженнифер оказались среди самых популярных молодых красавиц. Они играли на музыкальных инструментах, пели и танцевали. Среди поклонников были и штатские джентльмены, которые в мирное время считались бы более чем подходящими женихами. Но в Брюсселе даже самые благоразумные девушки не в силах были сопротивляться обаянию военных.
Майор Кентли, довольно презентабельный экземпляр такого подвида мужских особей, напоминал Кэролайн мистера Дарси. Высокого роста, внушительный, темноволосый, с отличной выправкой. Когда Кэролайн самонадеянно впилась в него взглядом, он только улыбнулся, и она поспешно одарила Генри Фицуильяма одной из своих лучезарных улыбок.