— Пожалуйста, позвольте мне принести вашу шаль, — сказал Уиттэйкер и повернулся к двери.

В этот момент в дверях появился Дарси. Проходя через комнату, он взял для жены ее шаль.

— Как всегда, предусмотрительный, — заметил Уиттэйкер.

— Я знал, что миссис Дарси станет холодно, когда начнет смеркаться, — пожав плечами, ответил Дарси.

Элизабет почувствовала нежность кашемира на плечах.

— Благодарю, Фицуильям, — пробормотала она.

Потом все отправились в гостиную пить кофе.

Беседа снова превращалась в оживленную полемику, совсем как за обедом. Сначала дебатировали только маркиза и Уиттэйкер. Но Элизабет все больше оживлялась, и Дарси заметил, как остальные гости все чаще поворачивались к ней в ожидании ее реплик. Сам же он постепенно погружался в глубокое молчание, впрочем, как и Джорджиана. Когда все стали расходиться, он с облегчением вздохнул.

Фицуильям сумрачно наблюдал, как Элизабет подошла и юркнула в кровать.

— Ты превзошла себя этим вечером, — сказал он. — А меня прошу любезно извинить за мою замкнутость и скучный вид.

— Ты все время молчал.

Он отвел взгляд.

— Я чем-то тебя обидела?

Ей хотелось смеяться, но он только пожал плечами и холодно посмотрел на нее.

— Глупости.

— Мы будем ссориться? Ты этого желаешь? — Она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Завитки ее волос коснулись его лица. Раздражение медленно гасло.

— Значит, желаешь поссориться! — сказала она, подавив смех.

Она нагнулась, поймала его верхнюю губу губами и легла рядом.

Дарси погладил ее волосы, прижался губами к ее уху.

— Элизабет…

Он загасил свечу и похоронил все свои мысли в страсти.

На следующее утро Элизабет проснулась, лишь когда Уилкинс открыла шторы. За окном была тусклая серая пелена.

— Ну вот, Уилкинс, там дождь?

— Да, мадам.

Элизабет выпрыгнула из кровати и подбежала к окну. С этой стороны дома прежде открывался восхитительный вид на парк и начинавшуюся за ним рощу, которую она хотела обойти. Но сегодня дождь лил как из ведра.

— У мистера Дарси ничего не выйдет с рыбалкой, Уилкинс, а ее милость ведь обещала ему. Ах, как нехорошо получилось.

— Осмелюсь согласиться, мужчины будут разочарованы.

Глядя на преисполненную важности горничную, никто никогда не предположил бы, что под настроение Уилкинс могла заставить старших слуг в Пемберли корчиться от смеха над шутками хозяйки в ее пересказе.

— Ваша ванна готова, мадам.

После завтрака они осматривали дом. По тому, как бегло и без всякого энтузиазма леди Инглбур показывала гостям Дипдин, вряд ли можно было предположить, что она затратила уйму сил, времени и средств на его перестройку.

— Что ж, Дипдин явно заслуженно пользуется своей репутацией, — отметил Дарси. — Его пропорции идеальны.

— Благодарю вас. Так оно и есть, — ответила маркиза. — Но сейчас я почти не замечаю достоинств этого места. Семь лет бедняга Инглбур не знал, куда деваться, все здесь было перевернуто с ног на голову. Теперь я задаю себе вопрос: зачем я это сделала? Идемте, мне хочется показать вам театр.

— Сэр Бомонт — энтузиаст театрального действа. — Леди Инглбур рассказывала Элизабет по дороге. — Насколько я понимаю, он постарается и вас заманить в актеры.

— Полагаю, он видит во мне готовую трагическую героиню.

Маркиза не то рассмеялась, не то раскашлялась.

— Мистер Гловер подготовил для нас первый акт небольшой драмы.

— Он действительно написал драму? Благодарю, ваша милость, за предупреждение, иначе, я могла бы некстати расхохотаться.

Маркиза только слегка улыбнулась:

— Мы с сэром Бо взялись почитать ее вам всем после ленча.

Хозяйка оставила их в картинной галерее. Повернувшись ко всем спиной, Джорджиана упорно изучала какой-то пейзаж. Она думала о том, что за все время пребывания в Дипдине Уэсткомб ни разу не подошел к ней и лишь иногда бросал на нее тревожно-вопросительные взгляды.

— Элизабет, я полагаю, ты не намерена участвовать в этих театральных постановках? — не выдержал Дарси.

Она повернулась к мужу и заглянула в непроницаемую глубину его глаз.

— У меня совсем не было времени подумать над этим, — взвешивая каждое слово, ответила она.

— Я надеялся, что ты правильно восприняла мое нежелание видеть, как ты привлекаешь к себе всеобщее и излишнее внимание.

Два ярких розовых пятна выступили у нее на скулах. Она повернулась и стремительно покинула галерею.